Он неуверенно предложил «Куа», и вся троица глубже забилась в темноту.

– Я думал, что ты, как опытный человек, – напряженно продолжал Сягата, – посоветуешь, как нам обезопасить себя.

– Надо надеяться!

Его мысли метались, но ответ получался один и тот же: ждать и надеяться.

– Питер, спросите его, был ли Чен Сан на джонке, когда ее задержали.

– Он говорит: нет.

Кинг вздохнул:

– Тогда, быть может, Чен Сан сумеет выкрутиться. – Он снова подумал, потом сказал: – Единственное, что мы можем, – это ждать. Скажи ему: не надо паниковать. Он должен как-то последить за Чен Саном и выяснить, заговорит ли тот. Он должен дать нам знать, если начнется эта чертова заваруха.

Питер Марлоу перевел.

Сягата втянул воздух между зубами:

– Я поражен, что вы двое так спокойны, когда я трясусь от страха. Если меня поймают и расстреляют на месте, можно считать, что мне повезет. Я сделаю все, как ты скажешь. Если тебя схватят, я прошу тебя постараться не впутывать меня. Я постараюсь поступить так же. – Его голова дернулась, когда раздался тихий предупредительный свист. – Если все будет хорошо, мы будем действовать по плану. – Он торопливо сунул пачку «Куа» в руку Питера Марлоу. – Я не знаю ничего о тебе и твоих богах, но я, конечно, буду долго и старательно говорить со своими богами и от твоего имени, чтобы они помогли нам.

Потом он ушел.

– Что, если Чен Сан проговорился? – спросил Питер Марлоу, живот его превратился в комок боли. – Что нам делать?

– Бежать. – Кинг трясущимися руками закурил сигарету и прислонился спиной к стене театра. – Это лучше, чем оказаться в Утрам-Роуд.

В театре увертюра завершилась аплодисментами, одобрительными восклицаниями и смехом. Но они не слышали ни аплодисментов, ни криков, ни смеха.

Родрик стоял за кулисами, глядя, как рабочие сцены готовят ее к спектаклю, и поторапливал их.

– Майор! – К нему подскочил Майк. – Шон бьется в истерике. Он все глаза выплакал!

– О силы небесные! Что случилось? С ним было все в порядке минуту назад! – взорвался Родрик.

– Я точно не знаю, – угрюмо сказал Майк.