– Ты прекрасно выглядишь! – объявил он. – С тобой все в порядке?
– Да. Боюсь, я немного по-дурацки повел себя. Извини.
– Просто переработался, – сказал Фрэнк, скрывая тревогу. Он бросил взгляд на Питера Марлоу. – Привет, рад видеть вас.
– Спасибо.
– Пора бы и тебе готовиться, Фрэнк, – напомнил Шон. – Со мной все в порядке.
Фрэнка глубоко тронула его девичья улыбка, и автоматически он включился в игру, которую они с Родриком начали три года назад, о чем горько жалели с тех пор.
– Ты будешь очаровательной в спектакле, Бетти, – проговорил он, обнимая Шона. – Я горжусь тобой.
Однако сейчас, в отличие от бессчетного числа таких встреч в прошлом, они неожиданно почувствовали себя женщиной и мужчиной. Шон расслабился, и Фрэнк понял, что Шон нуждается в нем, каждая молекула его существа нуждается в нем.
– Ну… мы будем начинать через минуту, – неуверенно произнес он, растерявшись от внезапного ощущения собственной нужности. – Я… я должен переодеться.
И ушел.
– Я… пожалуй, мне тоже лучше вернуться на место, – пробормотал Питер Марлоу, очень расстроенный. Он больше почувствовал, чем увидел искру, проскочившую между этими двоими.
– Да. – Но Шон вряд ли видел Питера Марлоу.
Окончательная проверка грима, и Шон ждал сигнала за кулисами. Обычное сладостное волнение. Потом Шон вышел на сцену и преобразился. Восклицания, удивление и похоть обрушились на нее, глаза, следящие, как она сидит и как закидывает ногу на ногу, как ходит и как говорит, глаза, устремленные к ней, трогающие ее, глаза, пожирающие ее.
– Майор, – сказал Питер Марлоу, когда он, Кинг и Родрик стояли, наблюдая, за кулисами, – что это за история с Бетти?
– Да, это часть длинной истории, – горестно объяснил Родрик. – Это имя героини, которую Шон играет на этой неделе. Мы… Фрэнк и я, всегда называли Шона именем той героини, которую он играет.
– Зачем? – спросил Кинг.
– Чтобы помочь ему. Помочь ему войти в роль. – Родрик снова посмотрел на сцену, дожидаясь своего выхода. – Это началось как игра, – горько признал он, – а теперь превратилось в порочную шутку. Мы создали эту… эту женщину… Боже, помоги нам! Это наша вина.
– Почему? – медленно спросил Питер Марлоу.