Они добрались до края рва, не привлекая внимания испанских часовых, вероятно заснувших на сторожевых вышках или в будках.

Каждый из флибустьеров, мы забыли отметить, прихватил с собой по внушительной вязанке хвороста; все это сбросили в ров, завалив его почти доверху в ширину на два с половиной фута, наведя таким образом довольно узкую, но крепкую гать, вполне, однако, пригодную для людей, привыкших бойко передвигаться по реям восьми дюймов в поперечнике.

Дрейф пронзительно свистнул, и его сигнал зловещим эхом разнесли остальные предводители буканьеров, чьи отряды рассредоточились вокруг города. Вслед за тем Береговые братья, с топорами в руках, рванули вперед – в несколько мгновений перемахнули через ров, перебрались через насыпь и с громкими криками кинулись к подъемному мосту, перерубили цепи, и тот с грохотом рухнул.

В следующий миг они, словно тысяча чертей, ринулись в город: одни ворвались в форты и расправились с солдатами, застав их врасплох и убив во сне, причем те даже не успели сообразить, что происходит; другие захватили церковь и часовни, взобрались на колокольни и принялись не в лад бить во все колокола; третьи наконец взломали аюнтамьенто, или губернаторский дом, схватили дона Антонио Коронеля прямо в постели и взяли под стражу вместе с домочадцами.

Налет был совершен с такой дерзостью и лихостью, что за какие-нибудь четверть часа город был захвачен со всех сторон и флибустьеры сделались полными его хозяевами.

Монбар, обосновавшийся в ратуше, велел доставить к нему губернатора и приговорил его к незамедлительной выплате пятидесяти тысяч пиастров в качестве дани со всего города, уточнив при этом, что в случае отказа пятьдесят видных жителей Сан-Хуан-де-ла-Магваны будут повешены заодно с ним. Засим город подвергся разграблению.

Мы лишь бегло опишем те зверства, что учинили там Береговые братья.

В то время когда произошла наша история, разграбление города, особенно если он оказывался во власти таких молодцов, как флибустьеры, было сущим бедствием. Ни возраст, ни пол – ничто не могло уберечь несчастных горожан от разъяренных в алчности своей победителей. Участь, которую они уготавливали женщинам, была и вовсе незавидной. Флибустьеры взламывали двери во всех домах подряд, крушили мебель и хватали все, что попадалось под руку. Они не церемонясь отрубали пальцы и обрывали мочки ушей, чтобы скорее завладеть перстнями, кольцами и серьгами.

Хаос кругом царил неимоверный; обезумевшие от страха жители тщетно молили разъяренных налетчиков о пощаде: те отвечали им издевательскими насмешками, ударами ружейных прикладов, сабель или тесаков.