– Как видишь, – ответил Феодор, – они больше никого не захватили. Но их флот по-прежнему удерживает Рог.
Григорий посмотрел туда. Корабли расходились, небольшие турецкие фусты и биремы направлялись к своим новым причалам на севере бухты, под укрытие береговых батарей, потопивших корабль Коко. Христианские суда разделились, генуэзцы и венецианцы шли к Константинополю и собственным гаваням.
Григорий присмотрелся, протер глаза, всмотрелся еще раз.
– А где галера Тревизьяно? – спросил он.
– Потоплена, два часа назад, – ответил кто-то из мужчин. – Да спасет его Господь.
Другие пробормотали схожие молитвы. Григорий только покачал головой. Коко был хвастуном и глупцом, город переживет его потерю. Но Тревизьяно, второй командир экспедиции, был одним из выдающихся венецианских капитанов, первым предложившим свой меч императору «ради чести Господа и всего христианского мира», как он сказал. И по всем отзывам, он с честью носил этот меч. Не только его земляки будут в серьезном смятении. Когда вражеские суда в Роге глубоко ранят надежды города, потеря двух кораблей воинов и этого храброго капитана сделает рану еще глубже. Григорий видел на лицах стоящих рядом мужчин то, что утром будет на каждом лице в городе: отчаяние.
Другая мысль всплыла, пока он закутывался в одолженный плащ. Ласкарь понимал, что это нелепо, но все равно посмотрел вдаль, на берег Галаты, куда шел вражеский флот. Берег был так близко, что Григорий мог разглядеть отдельные фигуры. Но нигде не видел шафранового плаща.
– Аллах присмотрит за тобой, друг мой, – пробормотал он, касаясь рукой лба, губ и сердца с мыслью об Амире.
Феодор уставился на него.
– Парень, ты превратился в турка? – раздраженно хмыкнул он. – Тебе следует благодарить Христа за спасение. Тебе следует призывать проклятия на тех псов-предателей, что предупредили врагов о нашем приближении – наверняка это тот сукин сын,
Крик, который пробежал по стенам, прервал тираду, заставив обоих посмотреть вдаль.
– Что ты там видишь, парень? – спросил Феодор. – Мои глаза не те, что раньше.
Корабли быстро расходились, каждый к своему причалу. Теперь Григорий заметил небольшую группу людей, сидящих на песке под охраной стражей с копьями и алебардами.
– Я вижу команды наших кораблей – тех, кто выжил, – сказал он.
Потом посмотрел дальше, привлеченный каким-то движением на хребте. С него медленно спускались всадники. Посредине виднелось приметное знамя с конскими хвостами.
– И я вижу султана.
На них накатил звук – радостные кличи тысяч людей, приветствовавших своего вождя, глубокий гул кос-барабанов, визг семинотных