– Нам нужна весть надежды, – не оборачиваясь, произнес Константин. – И поскольку со времени прорыва наших генуэзских героев мы не получили ни одной, пришло время выйти и отыскать ее.
Он обернулся, посмотрел на своего советника Сфрандзи.
– Пусть снарядят быстроходное судно, с командой из умелых людей. Оно должно отплыть ночью, под турецким флагом. Пусть отыщут венецианский флот, который должны были отправить три месяца назад. Если они не встретятся с флотом у Архипелага, пусть рискнут доплыть до Эвбеи. Если они не встретят его и там, пусть возвращаются и скажут нам… и мы найдем способ справиться с нашим отчаянием – знанием и молитвой.
Он потер глаза.
– Я должен поспать, друзья мои. Хотя бы попробовать. Пусть мои приказы будут исполнены. И давайте встретимся здесь же завтра поутру, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Император поднял руку, прощаясь со всеми, повернулся. Теперь люди могли разойтись. Хотя Феон тоже устал, он знал, что этой ночью ему будет не до сна. Сфрандзи уже манил его в переднюю комнату, Нотарас шел впереди. Феону наверняка понадобится абак – оружие, которым он владел намного увереннее, чем выхваченным сегодня мечом. Однако оба взращивали его влияние при дворе. Если они выживут, он займет в городе новое положение. И тогда…
– Дай мне мое, – пробормотал Феон и улыбнулся.
Глава 26 Аид
Глава 26
Аид
С того дня, как он выплыл, Григорий почти все время сражался у Влахернского дворца – и думал, что знает каждый его камень и лестницу. Но когда Ласкарь и его отряд гвардейцев в самый темный час перед рассветом были отправлены искать шотландца, несмотря на выданные указания, как его найти, он долго бродил вдоль внутренней стены, выкрикивая: «Грант! Грант! Человече, да где же ты?» – и не слышал ответа.
Потом Григорий получил ответ в некотором роде. Он высоко держал факел и в очередной раз всматривался в черноту – разрушенный пролет лестницы, ведущей куда-то вниз, треснувшие ступени, заваленные кусками кладки, – когда раздался взрыв. Не пушечный выстрел, донесшийся из-за стен, а настоящий взрыв, шедший из этой черной глубины. Взрыву предшествовали пронзительные крики: «Нет, нет… НЕТ!» Потом внизу распахнулась какая-то дверь, повалил густой дум, а следом выскочил нужный Григорию человек. Грант взбежал по лестнице. Весь в огне.
– Святой Петр, трахающий Папу в задницу! – кричал он, сбивая с одежды пламя. – Святая Катерина, ласкающая…
Григорий мгновенно расстегнул плащ, набросил ткань на друга, повалил шотландца на землю и сам упал сверху. Из-под тяжелой шерсти продолжали доноситься ругательства – изобретательные сочетания святых и непристойных действий – и запах обожженной плоти. Когда шотландец перестал дергаться, а проклятия наконец-то стихли, Григорий медленно приподнял край плаща. На него уставились два глаза – темные дыры в грязно-белом овале.