– Друг мой, я слышал все это и, возможно, даже больше, чем тебе известно. Вот это моя превосходная дистилляция, – сказал он, поднимая чашку, – рано или поздно приводит сюда всех офицеров. Бывают ночи, когда я даже двинуться не могу и чувствую себя скорее хозяином какой-нибудь темной лачужки в родном Хайленде, нежели человеком науки… – Он покачал головой. – Неа, парень. Я спрашивал о твоих новостях. Как там девушка?

Григорий так и не вспомнил, в какую из пьяных ночей на пути из Корчулы он поведал другу эту историю. Вино утопило и воспоминания о том, что именно он рассказывал. Но Грант, похоже, все прекрасно помнил. Первым делом Григорий подумал о Софии, о ее смехе, когда она увидела их с Такосом. О ее взгляде. С тех пор они не встречались. И он не знал, что будет делать, когда ее увидит. Феон был советником императора, Григорий – его солдатом. Ему не хотелось видеть слезы в глазах Константина, призывающего двух братьев не ссориться, помогая тем самым врагу, как он призывал итальянцев.

– Я давно ее не видел, – сказал он.

– Ну да, с Рагузы. Я знаю.

Григорий нахмурился:

– О какой девушке ты говоришь?

– О той, которую ты спас от каких-то мерзавцев. О карманной Венере, которая той же ночью отблагодарила тебя, вытрахав твои глаза из орбит, – усмехнулся шотландец. – Как там ее звали?

«Воистину, – подумал Григорий, – мне следует быть сдержанней за чашей вина». Но воспоминания, вызванные на свет шотландцем, были приятны.

– Лейла, – ответил он с быстрой улыбкой.

– Тогда, парень, за нее, – сказал Грант, поднимая чашку. – И за скорейшее воссоединение ваших чресл.

Григорий не мог отказаться от такого тоста. Он осушил кружку и, чувствуя, как спиртное разносится по телу, задумался: где Лейла сейчас? Встретится ли она с ним в Рагузе, как он предлагал? Вернется ли он туда, если Константинополь уцелеет?

Грант поднял кувшин. Будь у него брови, они бы тоже поднялись, поскольку его лоб вопросительно наморщился. Григорий подумал о еще одном глотке. Два уже позади, на вкус отлично. Но тут в комнату ворвался мужчина, почти такой же грязный, как шотландец.

– М… м… мастер, – произнес он. – Они близко.

– Так скоро? Ну, вряд ли они будут здесь прямо сейчас… – Грант неохотно поставил кувшин. – Но на всякий случай, Ласкарь, прикажи своим людям спускаться и ждать здесь, поближе к нам. Пусть дышат, пока могут.

Григорий торопливо миновал разрушенный подвал и поднялся по лестнице.

– Пора! – крикнул он и услышал, как приказ передали и воины начали собираться.

Ласкарь спустился обратно в каменный зал и увидел шотландца с киркой в руке, стоящего у сейчас открытой двери, которая вела в глубокую тьму. В свете факелов блеснули зубы.