– Отбросьте их! Отбросьте подальше!

Грант был рядом, следом толпой бежали его собственные минеры. Некоторые держали лопаты и кирки. Большинство тащили глиняные горшки, обернутые тряпьем. На бегу – поскольку вражеские минеры и турецкие солдаты, до последнего человека, развернулись и кинулись прочь – Григорий крикнул:

– Что в этих горшках?

– Плоды моих трудов. По крайней мере в будущем. Не скором, – проревел в ответ Грант.

Он резко остановился, его люди и Григорий – тоже. Присвистнув, шотландец указал на предмет, похожий на большой пузырь; из него торчала длинная палка, уходящая в дальний край мины.

– Смотри-ка! Насос для очистки воздуха. Отличный образчик. Я его прихвачу.

Джон нагнулся, оторвал устройство от земли, потом оглянулся.

– Начали! – приказал он, и его люди, аккуратно поставив горшки на землю, начали подрубать подпорки галереи.

Грант обернулся к Григорию:

– Тебе что, нечем заняться? – Он указал вперед, потом вытащил серебряный свисток. – Не забывай прислушиваться к моему сигналу. Он скоро будет.

Григорий задержался всего на пару секунд. Впереди было тихо. Теперь, когда он побежал дальше по галерее, звуки вернулись, а следом – вид. Его люди, скучившись, разили кинжалами и топорами турок. Ширины туннеля хватало для боя пятеро на пятеро, и первый ряд сражался, а остальные давили сзади. Слышались крики страха, ярости, внезапной боли. Некоторые взывали к Богу, каким бы они его ни видели. Но в целом шума было немного, как будто обе стороны сознавали хрупкость земли, давившей на них, и боялись ее потревожить.

Было трудно разобрать что-либо в мерцании факелов и блеске клинков. Потом Григорий увидел, как под ударами булавы пали разом двое его людей, включая молодого офицера. Булавой размахивал огромный турок, одно присутствие которого, казалось, делало галерею у́же и ниже, и Григорий почувствовал, что недалек переломный момент боя, когда одна сторона дрогнет, а другая погонит их прочь. Однако свистка еще не было, и он понимал, что греки должны держаться.

– За императора и Христа Воскресшего! – крикнул Ласкарь, бросаясь между своими людьми.

Они уже отступали, в мгновении от бегства, и Григорий легко вырвался вперед. Низко пригнулся, уклонился влево, пропуская мимо падающую булаву, способную вышибить ему мозги. Он не пытался блокировать булаву щитом – удар просто сломал бы ему руку. Вместо этого увернулся, почувствовав движение воздуха, выпрямился и вонзил кинжал в плоть ниже бородатого подбородка турка.

Великан рухнул, встряхнув землю. Этого было достаточно, чтобы сплотить греков; теперь уже дрогнули турки. Григорий отступил, а его люди с криками: «За Христа Воскресшего!» бросились вперед, тесня врагов. Он услышал стон, посмотрел вниз, увидел, как шевелятся в мольбе разбитые губы офицера. «Помогите», – шептал тот. Григорий колебался… и тут послышались они, ясные, пронзительные. Три призыва серебряного свистка.