Ласкарь повесил на плечо лук и побежал вниз по лестнице.

Глава 35 Исход

Глава 35

Исход

Колокола замолкали один за другим, по мере того как турки растекались по городу, вламываясь в места богослужений. Они шли не только от пробитых стен со стороны суши, но и от Золотого Рога и Мраморного моря, ибо как только ужасные вести, с присущей им скоростью, дошли туда, защитники береговых стен бросили позиции и устремились к своим домам или к судам своих народов.

Феон наблюдал за ними с высоты холма над своим домом. Две волны – азапы, бросающие свои корабли и вливающиеся в открытые морские ворота, торопясь награбить до появления солдат; венецианцы и генуэзцы, бегущие в противоположную сторону, пробирающиеся к караккам, торопливо ставящие мачты, которые были сняты и спрятаны по той же причине, по какой заперли внутренние ворота, – поднимающие паруса, ловящие ветер, опускающие весла. Он видел корабли, набитые людьми, видел орды, которые толкались на причалах, стремясь тоже попасть на борт. В основном греки, предположил Феон, умоляют взять их, но вряд ли латиняне согласятся. Каждый сейчас заботится только о себе. Прикусив губу, он повернулся к своей заботе.

Узкий переулок, который выбрал Ласкарь, был тих; дома с обеих сторон заглушали вопли у причалов, и его шаги звучали слишком громко. Он слышал, как впереди захлопывают ставни, знал, что на него смотрят, подглядывают в щели между створками. Это был богатый район; здесь обитали государственные люди, состоятельные торговцы, их родичи, живущие в домах на одну семью. Все знали, что мародеры придут сюда в поисках добычи – и хуже. Все надеялись, что, возможно, именно их дом каким-то чудом минуют, пропустят, как иудеев в Египте. Но их двери не были отмечены овечьей кровью, избавляющей от осквернения. Люди запирали двери, захлопывали ставни и возносили молитвы, чтобы этого было достаточно. Чтобы тот, кого убьют, чью жену изнасилуют, а детей угонят в рабство, был их соседом или другом. Кем-то другим.

Феон остановился перед собственной передней дверью. Заворачивая за угол, он услышал, как что-то разбилось, взрыв хохота, и подумал: неужели враги уже здесь? Потом кто-то выкрикнул на греческом заплетающимся языком: «Еще, ублюдки, еще!» Похоже, не все горожане дожидались своей судьбы в молитвах.

Феон постучал костяшками в дверь.

– Это я, – тихо произнес он.

Засовы тут же отодвинули, в замке провернулся тяжелый ключ. Он толкнул дверь, и София отступила в глубь прихожей.

– Они идут?

– Скоро.

Феон на мгновение прислонился к двери. Он даже не осознавал, как колотится у него сердце. Переведя дыхание, запер дверь, прошел мимо женщины, поднялся по лестнице и вошел в жилую часть дома. На него испуганно уставились четыре пары глаз – Минерва, Афина, горничная, и Такос, наматывающий на руку веревку своей пращи. Что-то прижалось к ноге Феона. Он посмотрел вниз, увидел кота, пнул его.