– Ого, «турки идут», «турки идут»! – приплясывая, пропел крупный мужчина с выпирающим животом; потом остановился, посмотрел вверх. – Ладно, мы тут живем. Почему это все должно достаться им? – Он ткнул бутылью вверх. – Дай нам серебро, и мы будем сторожить твою дверь.

– Дай нам серебро, – разом откликнулись двое других.

«Дай мне мое». Эту дурацкую фразу выкрикивала толпа, требуя хлеба. Что ж, он заткнул тех. Теперь заткнет этих.

– Убирайтесь! – крикнул Феон. – Я предупреждаю вас…

– Он предупреждает. Он нас предупреждает! – крикнул крупный мужчина и снова пнул дверь. – Серебро. Дай нам серебро!

Женщина тоже принялась пинать дверь, а второй мужчина перебежал улицу и вернулся с куском дерева, которым начал колотить в дверь.

София встала рядом с Феоном у окна.

– Отойди. Оставь их. Они не выбьют дверь. Оставь их.

Феон посмотрел вниз, на улицу. Кажется, он уже слышал крики, неподалеку. Враги приближаются. Пора вывесить флаг Хамзы. Но он не может этого сделать, пока там толпятся эти пьянчуги. Кроме того, крупный мужчина передал свою бутыль женщине, и теперь двое мужчин колотили деревяшкой в дверь как тараном. Дверь может не выдержать. Эти подонки напали на его дом. Его!

Он засунул флаг за дублет и вернулся в большую комнату. Отцовский меч стоял в углу. Ярость делала меч легче, когда Феон поднял его, расстегнул ножны, стряхнул их.

– Муж, не надо…

– Не указывай мне, что делать, жена, – прорычал он и, оттолкнув ее, направился к лестнице. – Это крестьяне, грязь. Я прогоню их, потом мы вывесим флаг и будем в безопасности.

Она кричала ему, пока Феон спускался по лестнице, но он не слышал слов за ударами в дверь. Отодвинул засовы, дернул на себя дверь. Двое мужчин споткнулись, внезапно натолкнувшись на пустой проем, потом отшатнулись.

Феон вышел на улицу; меч, лежащий на плече, сиял в лучах утреннего солнца.

– Я сказал вам убираться, псы! Быстро!

Он взял меч двумя руками. Тот все еще был легким, а Феон – сильным. Перед ним стоит враг, древний, древнее турок. Толпа Константинополя, которая сбросила с трона не одного императора и набрасывалась на лучших людей из правящих классов.

– Крысы, – произнес Феон, улыбаясь. – Ползите в свои норы.

Он высоко поднял меч, чувствуя то, что должен был каждый день чувствовать его отец, его брат. Восторг, когда оба мужчины попятились и стали осторожно отходить.

– Ты кого назвал крысой? – завизжала женщина и, прогнувшись назад, швырнула бутыль. Она ударила Феона в голову, разбилась, покрыла его осколками стекла и вином, сбила вбок. Меч снова потяжелел, и его кончик качнулся к булыжникам мостовой.