Не успел я ответить ей вежливым кивком, как запели, заглушая гомон, трубы, а затем раздался звон фанфар. Когда они смолкли, вся ассамблея снова вскочила с мест, опрокидывая стулья и сваливая тарелки; после очередной порции ругательств и извинений наступила относительная тишина – гости поддерживали друг друга и сипло пыхтели.

В центре первого балкона дворца ярко горели фонари, освещая строй гвардейцев и мажордома, отдающего громовым голосом команды. Появились служанки с полосатым зонтиком, взыграли цимбалы, двое хранителей идолов прорысили со своими связками, вперед вынесли Серебряное Копье, и появилась хозяйка праздника, такая величественная в своем пурпурном платье и золотой короне. Ее встретил хор приветствий, затмивший все, что было прежде. Восторженные крики огласили двор, эхом отражаясь от стен дворца: «Мандзака! Мандзака! Ранавалуна! Ранавалуна!» Она же неспешно шла по балкону, но величественность ее движений не могла скрыть очевидный факт, что королева пьяна, как сапожник.

Нагнувшись над перилами, она опасно качнулась, гвардейцы ловко подхватили ее под локти, и тут оркестр, в котором инстинкт возобладал над хмельным угаром, грянул национальный гимн: «Да живет королева тысячу лет», подхваченный гостями, многие из которых аккомпанировали себе, стуча ложками по тарелкам.

Гимн увенчался могучим «ура», и ее величество удалилось; смею заметить, вовремя, иначе она просто свалилась бы замертво. Мы проводили ее криками, и когда был выпит тост за королеву, праздник начался по-настоящему. Перешли к танцам, в которых мне воленс-неволенс пришлось участвовать; оркестр превзошел сам себя, сбацав отчаянную польку, – моей партнершей оказался гиппопотам в образе женщины в кринолине; она использовала меня в качестве тарана, прокладывая путь через ряды танцующих, и визжала, как паровая сирена, в очередной раз проделав этот трюк.

Должен признать: захваченный духом вечера, я принял на борт изрядный груз горячительных напитков и слегка нервничал, разыскивая взглядом ту желтокожую красотку, которая строила мне глазки. Ясно дело, идея была дурацкая, но даже страх перед ревнивой Ранавалуной не способен устоять перед несколькими пинтами анисовой водки и малагасийского шампанского. Кроме того, после многих месяцев скачек исключительно с королевой я страстно жаждал перемены, и та тощая чаровница подходила как нельзя лучше. А вот и она – танцует с похожим на жабу ниггером, облапавшим ее, чтобы не упасть; девчонка перехватила мой взгляд и зазывно подмигнула.

Сделать моей партнерше подсечку было делом одной секунды, и, оставив ее стенать под ногами пляшущей толпы, я проложил себе путь, вырвав по ходу желтую девчонку из объятий ее пьяного кавалера, и тот беспомощно зашатался. Она заходилась от смеха, пока я, обвив рукой гибкий стан, увлекал ее в кусты – там оказалось полно народу: сдается, спрятаться в зарослях и заняться развратом считалось у них уважительным поводом, чтобы пропустить танец-другой. Похоже, половина гостей уже перебывала тут; кругом мелькали черные спины, но я ухитрился найти свободное местечко и уже опустился на землю, вдыхая сладостный аромат своей дамы, как какая-то скотина врезала мне ногой по ребрам. Над нами стоял Ракухадза.