Ясмини закрыла лицо вуалью, чтобы скрыть страх. «Мой сын не понимает, какую боль, какие страдания принесет в его жизнь корона. Он ничего не знает о чашах яда и клинках убийц. Он не понимает, что халифат – это рабство, более тяжкое, более гнетущее, чем цепи раба на галере или в шахтах Мономатапы».

Ее мысли прервало приветствие Кадема.

– Да будет на тебе благословение пророка и мир Господа, о великий. Пусть Господь благословит твои начинания.

– Рано говорить о великих, Кадем аль-Джури, – предостерег его Дориан. – Подожди, пока не услышишь мое решение.

– Твое решение уже принято за тебя пророком и святым аль-Алламой. Он умер на девяносто девятом году жизни в мечети острова Ламу, до последнего дыхания славя Господа.

– Я не знал, что он умер, – опечалился Дориан, – хотя, по правде сказать, в его почтенном возрасте трудно было ожидать другого. Поистине это был святой человек. Я хорошо его знал. Его рука обрезала меня. Он был для меня мудрым советником и вторым отцом.

– В свои последние дни он думал о тебе и сделал пророчество.

Дориан склонил голову.

– Повтори слова пророчества святого муллы.

Кадем обладал ораторским даром, и голос у него был сильный и приятный.

– Сирота из моря, завоевавший для своего отца Слоновый трон, воссядет на этом троне после смерти отца и наденет корону из красного золота. – Кадем развел руки. – Великий, сиротой из пророчества можешь быть только ты. Ибо ты и сейчас коронован красным золотом, и ты победил в битве, которая дала твоему приемному отцу калифу абд Мухаммад аль-Малику Слоновый трон.

После этих звонких слов наступило долгое молчание; Кадем стоял скрестив руки, как сам пророк.

Наконец Дориан нарушил тишину.

– Я слышал твою мольбу и сообщу решение, которое ты должен передать шейхам Омана. Но сначала я объясню, как пришел к нему.

Дориан положил руку на плечо Мансура.

– Это мой сын, мой единственный сын. Мое решение глубоко затрагивает его. Мы с ним обсудили его во всех подробностях. Его горячее молодое сердце стремится к приключениям, как стремилось мое в его возрасте. Он просил меня принять приглашение шейхов.

– Твой сын необычайно мудр для своего возраста, – сказал Кадем. – Если такова воля Аллаха, он вслед за тобой будет править Маскатом.

– Бисмилля! – одновременно воскликнули Батула и Кумра.

– Если пожелает Господь! – с радостным выражением подхватил по-арабски Мансур.

Дориан поднял правую руку, и все снова замолчали.