Когда они закончили, годи взял чашу у Вальгерды, вытащил из-за пояса связку березовых веток и подошел к членам отряда, молча стоявшим с широко раскрытыми глазами. Опуская ветки в чашу, он принялся разбрызгивать кровь, стараясь, чтобы та попала на лица, и, хотя жидкость была теплой, все вздрагивали от ее прикосновений, и каждый чувствовал, что наполняется сейдом, потому что за ними наблюдали боги.

Покончив с воинами, Асгот обрызгал кровью носы «Морской свиньи» и «Морского ежа», призывая Одина Сигдира, Дарующего Победу, а потом другого бога, о присутствии которого просил Сигурд, чтобы он вместе с ними принял участие в кровавых сражениях. Это был Видар, сын Одина, тот самый, что, как утверждают мудрецы, должен убить волка Фенрира, когда наступит Рагнарёк.

Когда Асгот призывал Видара, его переполняла ярость, он скрипел зубами, и многие испуганно прикасались к железу.

Но Сигурд не боялся. Он стоял с высоко поднятой головой и прямой спиной и слушал, как Асгот рассказывает богу о том, что они отправятся в Хиндеру – их маленький отряд против армии воинов ярла. И на их устах и устах их юного вождя будет имя Видара, оно пройдет с ними сквозь пение мечей и грохот щитов. Ярл Рандвер заплатит кровью за то, что совершил. Он будет страдать, будет истекать кровью и умрет. Потому что Сигурд разбудил богов. Близится час расплаты.

Ведь Видар – бог возмездия.

***

Кровь быка высыхала на их лицах, в ушах все еще звучали заклинания Асгота. Улаф посмотрел на Сигурда, который и без слов знал, о чем думает его друг. Холодная рука сжала сердце юноши.

– Сейчас? – спросил он.

– А разве будет лучшее время? – спросил Улаф, изогнув бровь, ставшую похожей на Бифрост.

– А если они откажутся? Мы уничтожим все сделанное нами, – сказал Сигурд.

– Боги сейчас среди нас, – сказал Улаф, пристально глядя на него. – Они не откажутся.

Сигурд чувствовал себя таким же ошеломленным, как бык после удара топора Свейна.

– Нам предстоят суровые сражения, парень. Привяжи их к себе сейчас. Перед тем, как роса бойни увлажнит их сапоги. И до того, как их ослепят богатые кольца ярла Рандвера.

Улаф говорил разумные вещи – ведь если в Хиндере все сложится против Сигурда, ярл Рандвер может предложить сохранить жизнь его хирду, даже заплатить им, если они станут частью его войска. Сигурд сомневался, что стоящие рядом с ним люди предадут его, но, если они принесут ему клятву верности, он сможет не опасаться подобного исхода – так защищает кольчуга, надетая поверх кожи и шерсти.

– Что я должен сделать, дядя? – спросил он.

– Ничего, парень, – сказал Улаф. Кое-кто из команды обращался к богам, они прикасались к амулетам и что-то бормотали в бороды; другие облегчались, стоя на краю причала; третьи забирались на борт «Морской свиньи» или «Морского ежа», готовясь к отплытию. – Просто стой тут и старайся выглядеть, как твой отец, остальное предоставь мне.