Воины обменялись взглядами, чтобы понять, о чем думают остальные.

– Не хочу тебя обижать, Сигурд, – нахмурившись, заговорил Грундар и поскреб каштановую бороду с легким намеком на седину; другая его рука лежала на рукояти меча. – Но ты едва успел отпустить первую бороду.

Сигурд коротко кивнул – ведь Грундар подошел очень близко к тому, чтобы оскорбить его.

– Однако я сумел победить тебя и твоего ничтожного господина, Грундар, – сказал он, и у того хватило здравого смысла промолчать.

Бодвар откашлялся, чтобы привлечь внимание Сигурда.

– Все могло бы обернуться иначе, если б мое копье достало твою птицу, – сказал он, и в его голосе послышалась горечь.

– Может быть, – ответил Сигурд. – Но никому из вас не хватило ума понять, почему я стою перед вами с птицей на руке. Меня поражает, Бодвар, что тебе вообще удалось дожить до того момента, когда у тебя отросла приличная борода.

Кое-кто рассмеялся, и Бодвар посмотрел на Хаука, словно рассчитывал, что тот скажет за всех.

Хаук нахмурился, пожевал губу, сделал шаг вперед, и все поняли, что он намерен говорить, вот только на его лице отчетливо читались сомнения.

Сигурд одобряюще кивнул.

– Я бы хотел узнать твои мысли, Хаук Лангбардр, – сказал он, и Хаук помрачнел еще сильнее, потому что не знал, как отнестись к неожиданно прозвучавшему прозвищу Длинная Борода.

– Не вызывает сомнений, что наш господин вел себя позорно. Вместо того чтобы пригласить вас в свой дом, как положено хозяину, и предложить поесть, выпить и погреться у очага, он задумал взять вас в плен и отдать вашим врагам.

Свейн презрительно сплюнул, и остальные принялись проклинать Тенгила. Однако Хаук еще не закончил говорить и поднял руку, чтобы это показать.

– Но и ты не сказал всей правды и устроил ловушку под стать Локи, спрятав своих людей в лесу, в то время как они должны были находиться на виду.

– Да, уловка с вороном была очень хитрой, – сказал Бодвар, качая головой.

– Я обманул тебя, Хаук, несмотря на твой возраст, – сказал Сигурд. – Однако ты продолжаешь судить меня по длине бороды?

– Клятва – это тяжелое бремя, – сказал Хаук.

– В особенности для тех, кто несет его всю жизнь, – сказал Сигурд, указав на Асгота, Флоки и Свейна и мимолетно улыбнувшись. – Я освобожу тебя от клятвы через десять лет, если ты пожелаешь.

Даже Хаук коротко усмехнулся.

Остальные стояли рядом, чувствуя себя богами войны в доспехах, которые они получили благодаря Сигурду, и, если у них имелись сомнения относительно клятвы, они оставили их при себе. К тому же молодым людям, прожившим совсем немного, дать клятву верности гораздо легче, чем тем, кто повидал мир. Улаф уже говорил Сигурду об этом. «Если под тобой лежит красивая девушка, ты не станешь тратить время и воображать ее старухой. Ты продолжишь начатое».