Дядюшка Уигли был стареющим «кроликом-джентльменом», постоянно мучившимся ревматизмом. Обитатели леса работали и играли. Но они страдали от лесных «плохих парней» – диковинных зверей, которые стремились откусить ушки Дядюшки Уигли. Но, несмотря на всю их силу и злобу, слабому старому Дядюшке Уигли всегда удавалось сбежать.
Я любила книги о Великом Брайене – истории о приключениях двух братьев, обманывавших других детей и запрыгивавших на поезда – совсем бесшабашные парни. Я с радостью слушала, как мама читала «Домик в прериях», очарованная рассказами Лоры о том, как ее семья сплоченно преодолевала суровые зимы и ураганы. Их изобретательность удивляла меня. Казалось, выживание было игрой, в которую они всегда играли всей семьей.
Но истории о Дядюшке Уигли были моим любимым миром, в который я погружалась, засыпая.
Мы с Дэшем спустились в Пэквуд между реликтовыми деревьями, которые вздымались надо мной и проросли в меня.
Когда мне было 8 лет, мама дала мне
Я чувствовала, как сырая земля хлюпает у меня под кроссовками, оставляющими на ней отпечатки.
Сам Пэквуд оказался сырым зеленым городом в сыром зеленом лесу в лесной долине в центральной части штата Вашингтон.
Мы взяли гамбургеры и коктейли в салуне «Голубая ель»; больше посетителей не было, и официант спросил, чем мы занимаемся в «реальном мире», если можем позволить себе шесть месяцев идти по тропе?
«Мы в реальном мире, – ответил Дэш, утверждая, а не отвечая. Он был раздражен: – Это реальная жизнь».
Официант, человек старше нас с совершенно белыми волосами, посмотрел на меня; я покраснела из-за Дэша. «Я еще студентка», – сказала я тихо и подумала, так ли это.
«Я занимался финансами, – сказал Дэш; он говорил очень громко. – Я ушел в отставку».
Таков и был его план. Он часто говорил о вложении денег и о том, что мечтает быстро сорвать свой 5-миллионный куш – но он его еще не получил. Уйти в «отставку» было как-то рановато. Ему было всего 29 лет, и у него не было достаточно денег, на которые он мог бы жить без работы. Он не работал, у него не было работы, на которую он мог вернуться после маршрута.
У него не было плана после окончания тропы. На самом деле он не знал, куда отправиться. Он выглядел потерянным. Его реакция выдавала его неуверенность.
Я чувствовала себя с ним в большей безопасности по разным причинам: он был старше, уверен в том, чего я всегда боялась, но при этом чувствовалась его сдержанность. Он явно нервничал из-за нашего возвращения в прежний мир, но я начинала ощущать радость. Я была готова.