– Чтобы они убили нас? – спросил Абадия.

– Их не надо было убивать во время пира. Это нарушение закона гостеприимства – хозяин должен защищать своего гостя, даже если он враг ему, – сказал Манассия.

Абадия перебил его:

– В тюрьме они были бы еще опаснее.

– Я не говорю, что их надо было держать в тюрьме. Я говорю, что их надо было отравить медленно действующим ядом.

– Теперь поздно что-либо исправлять. А то, что иудеев убили, это нам на пользу, – сказал Абадия. Глядя на вытянувшиеся лица сына и начальника охраны, пояснил: – Теперь даже те иудеи, которые не одобряли нашу политику, будут на нашей стороне.

– Бек, – проговорил Давид, – но наши дела совсем плохи – Барсбек и Хатун собрали большое войско и скоро будут под стенами Атиля.

– И у нас есть войско, – ответил Абадия.

– Оно ненадежно – все против нас. Те, которые не выступили до сих пор открыто, будут втайне нам вредить.

– У нас есть гвардия.

Манассия покачал головой.

– Гвардии – десять тысяч. А Барсбек собрал сто тысяч.

– К тому же дошли сведения, что славянский князь Гостомысл несколько дней назад взял Самкерц и объявил земли, лежащие к северу по берегам Дона, своими.

– Но разве Самкерц никто не защищал? – спросил Абадия.

– Там был небольшой отряд. Но у Гостомысла большая армия, и она стала еще больше, потому что к ней присоединились местные славяне, – сказал Давид.

– Предатели! – воскликнул Абадия.

– Хуже всего, что Гостомысл со своим войском уже направляется к нам. Таким образом, вместо одного мы имеем двух сильных врагов. Сражаться с одним врагом возможно, но против двух сразу – заведомо потерпеть неудачу, – заметил Давид.

– Барсбека мы бы разбили. Я предвидел, что он выступит против меня. Но Гостомысл… – промолвил Абадия и задумался.

Минут через десять он проговорил:

– Часто дружат не потому, что любят друг друга, а потому что ненавидят третьего. Так что хочет Гостомысл? Хочет ли он уничтожить хазар?