Мадемуазель Катрин, красавица с заячьей губой, подошла к Картье, слегка припадая на левую ногу, и поставила перед ним небольшой поднос со стаканом молока и сухарями. Затем, демонстративно отвернувшись, — Катрин презирала заключенных, как низшую породу людей, — она проследовала в свое бюро и принялась выстукивать на машинке убогую премудрость насильников и палачей.

— Пейте небольшими глотками, мой друг, — приговаривал врач, стоя возле Картье, — небольшими глотками!..

— Обязательно, доктор, благодарю вас, — сказал Картье и в несколько глотков отхватил полный стакан молока. Затем он повернулся к Барзаку: — Если я действительно свободен, я не намерен оставаться здесь ни одной лишней минуты!

— Разумеется, разумеется, вы свободны, дорогой Картье! — подскочил к нему комендант. — Вот в моих руках собственноручное письмо генерала Жаккара! Генерал ожидает вас в своей резиденции…

Картье, принимавший до сих пор все происходящее как некую удачу, в суть которой он пока не считал нужным вдаваться, впервые почувствовал себя озадаченным. При чем тут генерал Жаккар? Зачем понадобилось этому солдафону, палачу алжирского народа, освобождать его, Картье, из заключения?..

— Я надеюсь, — вкрадчиво продолжал комендант, подтягиваясь на носках и заглядывая в самое лицо Картье, — я надеюсь, что перед генералом… наше отношение к вам… наша терпимость… ведь вы так плохо обращались с нами, дорогой Картье!..

Картье брезгливо отвернулся от коменданта и шагнул в сторону.

— Знаете что, комендант, — с комической серьезностью воскликнул врач, — вы дали сейчас моему пациенту самую лестную и самую остроумную характеристику из всех, какие когда-либо тюремщик давал своему узнику!..

— На этом можно и кончить, — подытожил Барзак. — Идемте, господа!

— Нет! — резко сказал комендант. — Я вынужден вас задержать, вы еще не выполнили необходимых формальностей.

Убедившись в тщетности своих попыток покорить сердце Картье, комендант как-то сразу весь изменился. Ни в его фигуре, ни в лице, ни в повадке не осталось ничего смешного или угодливого: злобный карлик-толстяк из страшной сказки. Даже голубой берет, повисший на кончике его безобразно-крохотного уха, казался сейчас приметой его жутковатого достоинства.

— Мосье, — обратился он к Стампу, — поскольку именно вы вручили мне предписание генерала Жаккара, прошу вас дать расписку в том, что я из рук в руки передал вам заключенного Анри Картье. Вот вам перо и бумага!

Стамп под диктовку коменданта написал требуемую расписку.

— Все? — спросил он. — Мы можем идти?

— Нет! — И комендант медленным взглядом, снизу вверх, с наглой подозрительностью обвел троих посланцев генерала Жаккара. — У меня возникли некоторые сомнения, я решил связаться по телефону с канцелярией генерала. Прошу вас, господа, покинуть комендатуру и обождать результата на дворе. Нет, нет, вы, заключенный Картье, останетесь здесь! Жубер, ты отвечаешь мне за Картье головой!..