Барометром для Саида был штандартенфюрер Арипов. По его поведению и настроению приходилось определять — близко «аист» или далеко, грозит «священной птице» опасность или она порхает спокойно и беззаботно над Нимом?

Для этого и являлся ровно в двенадцать в штаб гарнизона Саид. В тот день, когда барометр показал перемену погоды, унтерштурмфюрер переступил порог канцелярии с опозданием на двадцать минут — его задержал воздушный налет. Английские самолеты прошли над городом на небольшой высоте и сбросили листовки. Всего лишь листовки, а немцы ждали бомб и подняли тревогу. Сирены выли, как очумелые. Но никто не прятался, горожане бегали по улицам и собирали листовки.

В расположении батальона тоже царила паника. Офицеры выстроили только что вернувшихся с учений легионеров на плацу и тщательно проверяли содержимое их карманов. Оказывается, листовки были сброшены не только на город, но и на казармы. Полковник Арипов попросил Исламбека помочь ему в осмотре бараков — он полагал, что солдаты успели кое-что припрятать в койках. Саид охотно согласился и предложил привлечь к обыску еще несколько офицеров, чтобы быстрее обойти казармы, но Арипов отказался — пусть они занимаются плацем, там сложнее и кропотливее работа. Это было неубедительно, хотя и понятно — командиру батальона не хотелось порочить себя и подчиненных уликами, ведь в койках могли оказаться листовки, и немцы немедленно приняли бы меры: убрали легионеров из Нима, а самого Арипова разжаловали. Разжаловали в самый последний момент, когда виден конец войны и жизнь, кажется, сбережена.

Они вошли в барак, каждый в свой. И в этом тоже был смысл — не мешать другому заметать следы.

Саид в первой же койке под подушкой нашел листовку. Она оказалась не свернутой и даже не помятой. Можно было бросить ее на пол или лучше — за дверь, на траву, чтобы нашли ее потом никем не тронутой. И тут у Саида мелькнула мысль, неясная пока, но заманчивая. Удивительно заманчивая. Он вынул карандаши на обороте листка печатными буквами вывел несколько слов. Всего несколько слов. Вероятно, позже, в спокойной обстановке, имея время на раздумывание, он сочинил бы что-то более оригинальное и интересное. Но ему выпало лишь несколько минут, неожиданных, торопливых, и в тонкости вдаваться не приходилось.

Листок он вынес за дверь и незаметно опустил на камни у стены, в противоположной стороне барака. Вернулся к койкам и продолжил, как ни в чем не бывало, обыск. Перетряхивал постели Саид старательно, настолько старательно, что на каждую койку у Него уходило десять-пятнадцать минут, и когда полковник, закончив осмотр своего барака, вошел в барак Саида, чтобы поторопить унтерштурмфюрера, тот осматривал всего лишь первый ряд.