— Я? Селянской партии. Земля для нас — самое главное. За землю и волю! Чтоб землю помещиков — крестьянам. И чтобы она куркулям не досталась. Дядя Василь и тот матрос говорили: «Смотрите, громада, шоб заместо панов вам на шею куркули не сели». Знаешь, Юр, какие они жадные змеюки? Ради копейки мать родную продадут, на убийство пойдут. У нас куркуль Пятипайло, что скотом торговал, брата родного под тюрьму подвел, шоб землю его заграбастать. А прошлый месяц стал скупать у людей быков и коней, что у Бродского взяли. Шестьдесят коней себе привел. А потом поставил три ведра водки селянам и кричит: «Я, люди добрые, теперь большим хозяином буду! Свобода! Вы землю Бродского, что поделили, мне продавайте, не обижу, пейте мою горилку!» От так… Ну, а насчет партий и я кое-чего разумею. И до нас ораторы приезжали, говорили: кадеты — то партия буржуев, анархисты — против всякого порядка и чтоб законов не было. Вот эсеры — то крестьянская партия — даст землю крестьянам. Эсдеки, большевики и меньшевики — то городская, рабочая партия — даст фабрики рабочим. Только чего-то я не пойму — все наши в эсеры подались: и Пятипайло, и незаможний Яшенко, что у него батрачил… Вот матрос и смеялся: «Дурни, и вовк и овца у вас в одном стойле!..»

Тимиш вздохнул, вопросительно посмотрел на Юру и добавил, усмехнувшись:

— Ну, раз земля для нас главное, то и оборонять силой треба. А от кого, то еще поглядим, так сказал дядя Василь. А раз силой, значит, и оружие треба. Ты вот в эшелонах оружие для рабочих собирал. Я тоже не зевал.

— Как? — насторожился Юра.

— Тебе покажу. Помогай!

В стойле, где они сидели на сене, возвышалась прислоненная к стене тяжелая высокая лестница. Они отвалили ее от стены и приставили верхним концом к раме чердачного люка. Потом влезли по лестнице. Тимиш откинул крышку люка, и оба очутились на сеновале над конюшней. Тимиш скользнул вдоль стены куда-то под сено и сейчас же вынырнул обратно. В руке у него был револьвер… То есть винтовка… Нет, это была не винтовка!..

— Что это? — спросил Юра.

— Обрез! — гордо ответил Тимиш, подавая оружие.

— Первый раз вижу такое.

— Была солдатская винтовка, отпилили кусок ствола, половину приклада — и стал короткий обрез. Куда мне с винтовкой? Заметят. Не у меня одного есть обрез…

Юра взял обрез, увидел ржавчину на стволе, на затворе и возмутился.

— Разве можно так безобразно обращаться с боевым оружием! У нас бы за такое голову оторвали.

— А разве в гимназии есть винтовки?

— Ага, для военного обучения. У нас из-за них такое было! Потом расскажу…

Юра вынул затвор, заглянул в ствол.