Жильбер в третий раз поклонился Марии Антуанетте, которая на этот раз ответила ему не столько как королева, сколько как женщина.

Король тем временем направился к двери, и Жильбер двинулся следом за ним.

– Мне кажется, – сказал король, идя по коридору, – что у вас с королевой добрые отношения, господин Жильбер?

– Государь, – отвечал доктор, – этой милостью я обязан вашему величеству.

«Да здравствует король!» – послышались крики придворных, уже собравшихся в прихожих.

«Да здравствует король!» – вторила им толпа офицеров и иностранных солдат, собравшихся у дверей дворца.

Эти крики, которые все усиливались и не прекращались, переполняли сердце Людовика XVI радостью, какой он, быть может, не испытывал еще ни разу в жизни.

Что же касается королевы, то Мария Антуанетта продолжала сидеть у окна, где недавно пережила несколько страшных мгновений, и внимала крикам восторга и любви к королю, замиравшим где-то вдали, под портиками и в тени боскетов.

– Да здравствует король! – повторила она. – О да, он будет здравствовать, наш король, несмотря ни на что, – так и знай, негодный Париж! Страшная бездна, кровавая пучина, этой жертвы тебе не поглотить. Я вырву ее у тебя вот этой слабой и худой рукою, которая грозит тебе сейчас и сулит все проклятия мира и месть господню!

Произнеся эти слова с поистине неистовой ненавистью, которая привела бы в ужас самых ярых друзей революции, присутствуй они при этом, королева протянула в сторону Парижа руку – слабую, но сверкающую среди кружев, словно выхваченная из ножен шпага.

Затем она позвала г-жу Кампан, фрейлину, которой доверяла более всего, и удалилась в кабинет, запретив пускать к себе кого бы то ни было.

V. Нагрудник

V. Нагрудник

Следующее утро, как и накануне, выдалось ясным и прозрачным, лучи солнца позолотили мрамор и песок Версаля. Птицы, в великом множестве рассевшиеся на деревьях парка, оглушительным чириканьем приветствовали новый день, суливший им тепло, веселье и любовь.

Королева встала в пять утра. Она тут же велела передать королю, чтобы он сразу же после пробуждения зашел к ней.

Людовик XVI, немного утомленный накануне приемом депутации от Национального собрания, которой он вынужден был ответить, после чего имели место долгие словопрения, проспал дольше обычного, чтобы восстановить силы и чтобы никто не мог сказать, что его здоровью нанесен ущерб.

Он совершил туалет и уже надевал шпагу, когда ему передали просьбу королевы. Людовик слегка нахмурился.

– Как! Королева уже встала? – осведомился он.

– Уже давно, ваше величество.

– Она еще нездорова?