Так оно и было.

Мария Антуанетта вскочила и бросилась навстречу королю, который был весь в пыли и даже не успел снять охотничьих сапог.

– Государь! – воскликнула она. – Там, внизу, разыгрывается спектакль, достойный короля Франции. Пойдемте! Пойдемте скорее!

Взяв короля под руку, Мария Антуанетта потащила его за собой, не обращая внимания на Шарни, который в ярости впился ногтями себе в грудь.

Держа сына другою рукой, она стала опускаться по лестнице в окружении толпы придворных; к дверям в театральный зал они подошли в тот миг, когда под крики: «Да здравствует король! Да здравствует королева!» бокалы осушались уже в двадцатый раз.

XVIII. Пир королевских гвардейцев

XVIII. Пир королевских гвардейцев

Когда королева вместе с королем и дофином появилась в театральном зале, раздался оглушительный приветственный вопль, похожий на взрыв.

Пьяные солдаты и обезумевшие офицеры подняли в воздух шляпы и шпаги, выкрикивая: «Да здравствует король! Да здравствует королева! Да здравствует дофин!»

Оркестр заиграл «О Ричард, мой король!». Намек, заключавшийся в этой мелодии, был столь прозрачен, она так соответствовала всеобщему настроению, так верно передавала дух пиршества, что, как только зазвучала музыка, все в один голос запели.

Придя в восторг, королева напрочь забыла, что находится среди пьяных. Удивленный король с присущим ему здравым смыслом понимал, что здесь ему не место, что, находясь здесь, он кривит душой, однако этому слабому человеку польстило, что он нашел такую популярность и рвение, каких уже давно не встречал у своего народа, и он мало-помалу поддался всеобщему восторгу.

Шарни, на протяжении всего обеда пивший только воду, увидев короля с королевой, побледнел и встал; он надеялся, что обед пройдет в их отсутствие и поэтому мало что будет значить – потом можно будет от всего отказаться, все опровергнуть, однако они явились, и это уже была история.

Ужас его усилился, когда он увидел, что брат его Жорж подошел к королеве и, встретив одобрительную улыбку, стал что-то ей говорить.

Шарни находился слишком далеко и слов не слышал, однако, судя по жестикуляции брата, тот обращался к королеве с какой-то просьбой.

Выслушав молодого человека, королева в знак согласия кивнула, после чего отцепила от своего чепца кокарду и протянула ее Жоржу.

Шарни вздрогнул, вытянул вперед руки и чуть было не закричал.

Кокарда, которую королева отдала своему опрометчивому кавалеру, была даже не белой, не французской. Это была черная австрийская кокарда – символ вражеской державы.

На этот раз королева поступила не просто неосмотрительно – она совершила предательство.