Жильберу сразу припомнились слова, сказанные Шарни королеве: «Государыня, бояться по-настоящему нужно будет тогда, когда в дело вмешиваются женщины».

Жильбер придерживался того же мнения.

Увидев, что женщины и в самом деле начинают вмешиваться, он повернулся к Бийо и бросил всего два слова:

– В ратушу!

После разговора между Бийо, Жильбером и Питу последний вместе с юным Себастьеном Жильбером вернулся в Виллер-Котре, а Бийо стал повиноваться любому слову, жесту или знаку Жильбера, так как понял: если он, Бийо, олицетворяет собою силу, то Жильбер – ум.

Они вышли из кафе, пересекли наискосок сад Пале-Рояля и Фонтанный двор и очутились на улице Сент-Оноре.

У рынка они наткнулись на молоденькую девушку, которая, выходя с улицы Бурдонне, била в барабан.

Удивленный Жильбер остановился.

– Это еще что за новости?

– Разве вы не видите, доктор? – ответил Бийо. – Хорошенькая девушка, которая бьет в барабан и, клянусь, недурно!

– Должно быть, что-то потеряла, – бросил какой-то прохожий.

– Она бледна, – заметил Бийо.

– Спросите, что ей нужно, – велел Жильбер.

– Эй, красотка! – окликнул девушку Бийо. – Чего ты колотишь в свой барабан?

– Я хочу есть, – тонким пронзительным голосом отвечала та.

И пошла дальше, продолжая выбивать дробь. Жильбер понял.

– Вот это уже страшно, – проговорил он.

С этими словами он внимательно посмотрел на женщин, шедших следом за девушкой с барабаном.

Все они были истощены, едва держались на ногах, в глазах застыла безнадежность.

Среди них были и такие, которые не ели уже часов тридцать.