Эти возвышенные слова, подобно кругам по воде, разошлись по толпе, вызвав бурю рукоплесканий.

– Анж, – потихоньку промолвила Катрин, – мне нужно с вами поговорить.

«Ага! – мелькнуло в голове у Питу. – Я своего добился!»

Вслух он ответил:

– Всецело вам повинуюсь, мадемуазель Катрин.

– Проводите потом нас до фермы.

– Хорошо.

XXXIX. Мед и полынь

XXXIX. Мед и полынь

Катрин позаботилась о том, чтобы остаться вдвоем с Питу, несмотря на присутствие матери.

Славную г-жу Бийо окружили несколько добрых приятельниц, которые завели с ней беседу, поспешая за ее лошадью, а Катрин тем временем уступила одной из них свою лошадь и пешком вернулась через рощу к Питу, ускользнувшему со своего торжества.

В деревне такие уловки никого не удивляют: тайны теряют там всю свою важность, благо, все друг к другу снисходительны.

Все сочли в порядке вещей, что Питу понадобилось потолковать с мамашей и дочкой Бийо; возможно, никто этого и не заметил.

В тот день все дорожили тишиной и сумраком. В лесном раю вся слава и все счастье таятся под сенью столетних дубов.

– Вот и я, мадемуазель Катрин, – сказал Питу, когда они остались одни.

– Почему вас так давно не видно на ферме? – спросила Катрин. – Нехорошо, господин Питу.

– Ах, барышня, – возразил удивленный Питу, – вы же сами знаете…

– Ничего я не знаю! Нехорошо.

Питу закусил губу: ему не по душе было видеть, что Катрин лжет.

Это от нее не укрылось. К тому же обычно Питу глядел прямо и преданно, а теперь он явно лукавил.