— Это я вашего кока боюсь! — сознался он.

— Черт в юбке! — охотно поддакнул вахтенный.

Горский засмеялся.

— А-а, хорошо! — услышал вахтенный его довольное пофыркивание.

Но Горский не стоял под душем. Вода стекала на палубу, а он прижался к будке и открыл портсигар, куда был вмонтирован передатчик.

Быстро настроившись на определенную волну, Горский передал в эфир несколько условных сигналов и перешел на прием.

Ничего этого не подозревал вахтенный. Когда Горский, посвежевший, с мокрой головой, вышел из душевой, он спросил ревниво:

Ну как?.

— Где уж «Медузе» до вас! — согласился Горский.

— А я что говорил? — обрадовался вахтенный.

Горский не спеша вернулся на «Медузу», достал из кармана кителя портсигар и запер в сейф.

«Все хорошо!» — с облегчением подумал он, расстегивая китель.

Между тем на советском берегу засекли неизвестный передатчик. Пеленгаторы точно указали направление: Фирюзевар.

Начальник заставы майор Ярцев получил приказание полковника Заозерного: усилить наблюдение за чужим берегом.

ВНИМАНИЕ, ВОЗДУХ

ВНИМАНИЕ, ВОЗДУХ

«Медуза» боролась с течением и, стараясь не отставать от новых, дизельных буксиров, появившихся на реке, усердно взбивала волну колесами.

Погода стояла переменчивая, непривычная для Средней Азии. По небу зловещими тенями ползли облака — неуклюжие, плоские, они сворачивались в кольца. Вначале казалось, что небо покрыто сажей. Этой сажи становилось все больше. Но вот она набухала, приобретала объемность и вдруг прорывалась страшными ливнями.

Река бесновалась, выходила из берегов.

Рассвет задержался, хотя его время уже наступило. Склянки пробили двенадцать раз — шесть часов.