Бангу молча повернулся и ушел, перешагнув через труп моей матери, а за ним ушли все его воины, так что вскоре Зикали-мудрый и я остались одни.

— Что? Они ушли? — сказал Зикали, подняв глаза. — В таком случае, и нам лучше уходить, сын Мативани, а то он может еще передумать и вернуться. Живи, сын Мативани, чтобы отомстить когда-нибудь за отца.

— Интересная история, — сказал я. — Но что случилось потом?

— Зикали взял меня с собой и воспитывал меня в своем краале, в Черном ущелье, где он жил один со своими слугами. Он не разрешал ни одной женщине переступать порога своей хижины. Он научил меня многому и ознакомил со многими тайнами, и сделал бы из меня великого знахаря, если бы я этого захотел. Но я не захотел, Макумазан.

Зикали мне однажды сказал: «Я вижу перед тобой две дороги, Садуко: дорогу мудрости — это дорога мира, и дорогу безумия — это дорога войны. Я вижу тебя идущим по дороге мудрости — это и моя дорога, Садуко, — и вижу, как ты становишься мудрым и великим, пока, наконец, ты не достигнешь глубокой старости и, окруженный почестями и уважением всех людей, незаметно исчезнешь в туманной дали. Но только по этой дороге ты должен идти совершенно один, ибо друзья, а в особенности женщины, отвлекут тебя от твоей цели… А затем я вижу другую дорогу — дорогу безумия — и тебя, Садуко, идущего по этой дороге. Ноги твои покраснели от крови, и женщины обвивают руками твою шею, и один за другим погибают твои враги. Ты много грешишь ради любви, и та, ради которой ты грешишь, приходит и уходит, и снова приходит. И дорога эта короткая, Садуко, и конец ее близок, но я не вижу, каков конец твоего пути. Теперь выбирай, по какой дороге ты хочешь идти, сын Мативани, и выбирай скорее потому, что больше об этих вещах я говорить не стану».

Тогда, Макумазан, я подумал о безопасной, но одинокой дороге мудрости, подумал о кровавой дороге безумия, где я найду любовь и войну, и молодость заговорила во мне, и я выбрал дорогу, где была любовь и война, и неизвестная смерть.

— Если предположить, что в этой притче о двух дорогах есть доля правды, то выбор твой очень неразумен, Садуко.

— Нет, Макумазан, это был мудрый выбор, ведь я увидел Мамину и знаю, почему я выбрал эту дорогу.

— Ах, да, — сказал я, — Мамина… я и забыл о ней. Может быть, ты не совсем неправ. Я смогу судить об этом, когда увижу Мамину.

— Когда ты увидишь Мамину, Макумазан, ты скажешь, что я прав. Зикали-мудрый громко засмеялся, услышав о моем выборе. «Вол ищет жирное пастбище, — сказал он, — но молодой бык ищет скудные склоны гор, где пасутся телки. Но, в конце концов, бык лучше вола! Иди своей дорогой, сын Мативани, и время от времени возвращайся в Черное ущелье и рассказывай мне, как идут твои дела. Я обещаю тебе, что не умру прежде, чем не узнаю, каков будет твой конец».