Один из часовых прикрикнул на Федько. Тут и Федько и Ильин положили руки за спину. И так они продолжали стоять, дожидаясь полковника Григорьева.

Лах, приняв от полковника Григорьева листовку с текстом условий капитуляции, подписанную самим маршалом Василевским, в то время координирующим действия всех наших войск в Восточной Пруссии, сразу не стал читать ее, а положив на стол, призадумался. А прочитавши, сказал:

— Я подумаю…

— Сколько вам, господин генерал, на это потребуется времени? — отчеканил полковник Григорьев.

— Это уж слишком! — заупрямился Лах.

— Господин генерал, мы не можем держать войска в бездействии, — пояснил Григорьев Лаху. — Представитель нашего Верховного Главнокомандования приказал прекратить штурм города только на время переговоров. Вы понимаете?..

— Лерэн зи, битте, мих нихт, герр Оберст![7] — опять вскипел Лах.

— Господин генерал, или вы подпишете сейчас, или штурм будет продолжен. Ваши войска не в состоянии сражаться, они сломлены окончательно. Вы, господин генерал, как военный, должны понять: дальнейшее сопротивление ваших войск совершенно бессмысленно!

На часах в прекрасном деревянном футляре, которые цокали на стенке за спиной Лаха, время подходило к одиннадцати.

— Куда я должен явиться и в какое время? — спросил Лах, сломленный настойчивостью полковника Григорьева.

— В листовке все изложено, господин генерал. В двадцать четыре часа вас встретит группа наших офицеров и проводит в штаб дивизии.

Лах вновь прочитал условия и, взглянув на Григорьева совершенно остывшими глазами, подписал и сказал:

— Возьмите…

И отвернулся к часам. И стоял так, лицом к часам, ждал, когда Григорьев покинет кабинет. Потом, все так же не поворачиваясь, нажал на кнопку звонка. Вошел адъютант. Лах приказал:

— Проводите господина полковника.

Григорьев, прежде чем уйти, повторил:

— Ровно в двадцать четыре часа, господин генерал, мы встретим вас в указанном пункте.

— Да уходите же! — воскликнул генерал Лах тем голосом, каким голосят люди при крайней необходимости.

На обратном пути, когда сняли повязки и когда немецкие провожатые отстали, Федько и Ильин в один голос провозгласили:

— Подписал!