Вбежал адъютант. Лах поднялся.

Адъютант доложил:

— Пришли эсэсовцы. Они имеют приказ: расстреливать каждого, кто будет сдаваться.

— Значит, меня первого, — сказал Лах и налил себе коньяку.

— Не валяйте дурака, — сказал Зюскинд. — Белые флаги готовы.

— Где русский парламентер? — спросил Лах и закрыл ладонью глаза.

— Они здесь, — ответил адъютант, — за дверью.

— С танками? — спросил Лах, садясь в кресло.

— Без танков, — сказал адъютант.

— Так попросите, чтобы прислали танки. Зюскинд, пожалуйста, попросите.

— Наше время истекло, — показал на часы Зюскинд. — Я имею сведения: группа фольксштурма капитана Адема получила приказ открыть огонь по нашему командному пункту на рассвете. Надо спешить, господин генерал. Адем не дрогнет, когда ему светят деньги или власть.

— Не дрогнет, — согласился Лах.

— Вы тоже в курсе? — спросил Зюскинд. — Это же провокация! Русские жестоко покарают!

— Да, я в курсе, — сказал Лах.

— Это ужасно! — возмутился Зюскинд.

— А вы в плен пойдете? — спросил Лах.

— Нет! — отрезал Зюскинд. — Потом, вместе с солдатами.

— Боитесь попасть под огонь Губерта?

— Честь солдата и провокация несовместимы, господин генерал.

— Да вы, оказывается, моралист, господин полковник.