– Ты сам составил эту надпись, – хладнокровно проговорила Майя, – и хочешь, чтобы я вложила ее в тайник святилища, потому что сам боишься того проклятия, которое тяготеет над тем, кто совершит кощунство или скажет ложь перед жертвенником… Если ты не боишься мщения божеств, то опасаешься мщения Братства.

– Говоря правду, я опасаюсь обоих. Но у вас выбора нет.

– Что же делать? – обратилась к нам Майя. – Я не знаю, что ему ответить. Я утратила веру своего народа и склоняюсь в вашу веру. Если мы не поклоняемся здешним богам, то все-таки давали клятву, вступая в Братство. Пусть говорит первый и умнейший. Игнасио, ваше мнение?

– Я против обмана. Я не признаю богов этой страны, но у себя на родине знаю Братство и не могу способствовать обманным действиям в его среде. И все-таки, так как тут затронута наша жизнь, я говорю, что если вы двое решите дело положительно, то я буду связан вашим решением. Но если ваши голоса разделятся, то пусть отдалившийся будет связан нашим мнением.

– Теперь, мой возлюбленный, что скажете вы? Что лучше: смерть и чистая совесть или обман и моя любовь в придачу…

– Я не имею права выбора, – перебил ее сеньор. – Не боюсь умереть, но, как человек, естественно, хочу жить. Здешние боги мне ничто, но, как член Братства, я считаю себя связанным. Нужно совершить обман, а я еще никогда этого не делал. Но я полагаю, что человек может выбрать жизнь и любовь вместо бессильной смерти и при этом не запятнать руки. Впрочем, в этом деле, как и во всяком другом, я исполню твое желание, и если ты предпочитаешь умереть, умрем вместе!

– Нет, будем жить! Нас ожидает счастье в другой стране. Боги не спасли моего отца и не остановили Маттеи от измены. Я готова подвергнуться их мщению, лишь бы хоть год прожить около моего возлюбленного!

– Пусть будет так! – произнес Маттеи, а из угла, где лежал Зибальбай, мне почудился подавленный стон.