– Докажи! – предложил Тикаль. – Но пусть каждый из вас говорит отдельно. Уведите белого чужеземца!

Я стал задавать судьям вопросы, на которые какое-то время получал ответы, но потом даже сам Маттеи, ученейший между ними, не мог ничего сказать. Мое право было признано, и мне отвели почетное место среди членов совета.

Зато наш белый брат не мог выдержать испытания. Он запнулся на втором вопросе, и Тикаль с сияющим лицом провозгласил:

– Видите сами, что это наглый обманщик! Какое он заслужил наказание за то, что непосвященным переступил порог нашего святилища и тем осквернил его?

– Дайте мне сказать слово! – поспешил я предупредить готовое решение. – Этот человек действительно принадлежит к высшему разряду Братства, он был причислен при особых условиях, извиняющих его незнание наших обрядов…

И я рассказал подробно, как он спас жизнь мне, как я вручил ему символ, как потом спас Зибальбая. Но все-таки большинство осудило его на немедленную смерть. Я сделал последнюю попытку и заговорил опять:

– У Зибальбая была вера, что, когда соединятся обе части символа, каждый из нас, двух его спутников, должен участвовать в исполнении пророчества и что об этом скажут свое решение сами боги. Прежде чем оглашать приговор, вели, Тикаль, поступить по преданию: быть может, Зибальбай говорил истину, и каждому из нас богами предназначена своя судьба!

С моими словами согласились все члены совета, и Тикалю пришлось повиноваться. Раньше я осуждал Майю, что для своего и нашего спасения она решилась на обман и подлог. А теперь сам принимал в этом деле участие, чтобы спасти друга. Но иного выхода у меня не было.

– Возьми части разъединенного Сердца и положи их на место, – сказал Тикаль, обращаясь к Маттеи.

Майя и я передали ему свои части символа. Он вложил их внутрь большого Сердца, и, как и раньше, оно вскоре раскрылось, и мы опять увидели рубиновое око. Но мне оно показалось потускневшим, как тускнеет глаз умершего человека. Маттеи взял золотую пластинку и передал ее Тикалю.

– Я не могу ее прочесть! Я незнаком с этими древними письменами, – сказал Тикаль. – Маттеи, читай ты!

Маттеи долго и сосредоточенно рассматривал письмена. У меня похолодело сердце, так как я вспомнил подозрение сеньора Стрикленда, что старый мошенник может примириться с зятем и еще раз заменить пластинку с надписью. Наконец он спросил:

– Лучше, быть может, не читать?

– Читай, читай! – кричали члены совета, подстрекаемые любопытством.

Маттеи прочел то, что нам было уже известно. Я успокоился. Но надо было видеть изумление обомлевшего собрания! Один только Тикаль гневно воскликнул: