И вот лежит он недвижимой колодой в холодной и мокрой от талого снега яме и смотрит на рябое, изрытое оспой лицо своего сторожа.

– Эй, ага-джан, – обращается Арсен к нему, – видишь, меня заливает водой… Вытащи меня на сухое!

– Не утонешь!

– Но простужусь, дурная твоя голова! Меня освободят, и я тебе эти слова припомню…

Часовой заморгал. Он не знал, кто перед ним. Дорогая одежда подтверждала, что стережет он не обычного пленника. Собственно, если вытянуть его на сухое место, какая в том вина? И он выволок пленника повыше, положив на солнце под глыбой ноздреватого известняка.

Отсюда видны были дорога, группа спахиев на ней и продолжавшие прибывать из Сливена конники. В отряде янычар промелькнуло лицо Сафар-бея. Бюлюк-паша был хмурый, казался озабоченным. Увидев Арсена, осадил коня.

– Ты? – удивился он.

– Да, Сафар-бей. Это я. Благодаря твоей милости…

Сафар-бей молча отвернулся, ударил коня. Помчался вслед за воинами.

Вечером, после неудачного наступления на гайдуков, Гамид приказал разбить лагерь и выставить усиленные дозоры. Запылали костры. Спахии и янычары не обращали внимания на близость гайдуков: перевес был на их стороне. Из Сливена прибыли подводы с припасами, и проголодавшиеся люди накинулись на еду.

Гамид и Сафар-бей подошли к Арсену. На их лица падал отсвет костра. Гамид жестом руки отпустил часового.

– У тебя было время, гяур, подумать о своей судьбе, – бросил Гамид. – Скажи, где фирман, и я отпущу тебя!

– Слишком хорошо я тебя знаю, Гамид, чтобы поверить твоим словам.

– Тогда – болтайся на ветке! Эй, люди!

– Погоди, Гамид-бей, – вмешался Сафар-бей. – Повесить никогда не поздно… Казак и вправду имеет основания не верить твоим обещаниям. И его можно понять: он хочет выторговать себе жизнь за фирман.

– Но его же нет при нем! Я уверен, что он успел передать фирман гайдукам…

– Тогда мы можем предложить им обмен. Думаю, что игра стоит свеч. Если мы не хотим иметь неприятностей от бейлер-бея, вернее, если ты не хочешь иметь неприятности, так как я здесь ни при чем, то мы должны раздобыть тот фирман, чего бы это нам ни стоило! Гайдуки пойдут на такой обмен. Казака они ценят, как мне известно, достаточно высоко, а содержание фирмана для них уже не тайна.

Гамид молчал. Зло поглядывал на Арсена. С каким наслаждением он подверг бы его пыткам, а потом накинул петлю на шею! Но не тут-то было! Страх за собственную шкуру заставлял его сдерживаться, быть расчетливым. Мысль Сафар-бея об обмене, если фирман действительно у гайдуков, понравилась ему.

– Ну что ж, хорошо, – буркнул мрачно. – Я согласен… Но как это сделать? Боюсь, что до утра и след тех разбойников простынет. Слышишь, гяур?