Дон Игнасио, подобно дону Альберто, страдал клаустрофобией — дома у него было так же голо и неуютно; к нему приходила старуха, внешне ничем не отличавшаяся от той, что прислуживала старому помещику; она варила ему ушицу из омерзительного вида рыбы — в рыбацкой семье к ней никто бы не прикоснулся. Все считали, что эта седая, неряшливая старуха его любовница, ведь жил же дон Альберто со своей экономкой, и все уважение к священнику-а он им пользовался — зиждилось на этой легенде (или историческом факте).

Кошки заполонили дом дона Игнасио; горящими в темноте глазами они смотрели на меня. Некоторые, пошатываясь, бродили по дому — они были вдрызг пьяны: хотя священник, как здесь повелось, еды им не давал, но регулярно подливал в блюдечко вина, чтобы, как он говорил, их прозябание было не так безотрадно, ибо жизнь тех, кто не наделен бессмертной душой, поистине ужасна.

Конечно же, разговор этих двух особ перешел на излюбленную тему — упадок, царящий в наши дни повсюду. Дон Альберто поносил кино — бедняки видят безбожие и роскошь богачей; досталось и помидорам, недавно внедренным в сельское хозяйство края, — их потребляют все больше, а от этого снижается потенции и сокращается рождаемость. Уж не задумало ли правительство уменьшить состав семьи и тем самым окончательно подорвать влияние феодальных землевладельцев, лишив их рабочих рук?

B этом споре дон Игнасио стоял на либеральных позициях — он заметил, что знает в Фароле двадцать пар, которые уж много лет собираются пожениться, да все не могут, потому что жениху никак не удается скопить десять тысяч песет — это считается минимальной суммой, которой молодые должны располагать для заключения брака.

Дон Альберто считал, что деньги здесь ни при чем.

Раньше — он это хорошо помнит — людям жилось куда хуже, чем сейчас, и помещики, чтобы поубавить аппетит поденщиков, выпекали для них хлеб пополам глиной. Он и сейчас подмешивает в тесто сосновую хвою — уж больно они привыкли к ее запаху. В старые времена в деревнях вроде Фароля все жили в нищете и тем не менее вступали в брак — и что в этом было неправильного? Неужели не ясно, что бедняк чище душой, чем богач? Разве Христос и его апостолы не были бедняками?

Священника, казалось, смутило направление, которое принял спор, но он согласился, что в наше время богачи — народ довольно безнравственный. Да-да, сказал дон Альберто, все они — спекулянты, наживающиеся народных бедствиях, и священник согласился: «Да, мы стали нацией спекулянтов».

Дон Игнасио решил посоветоваться с доном Альберто, что следует предпринять для оживления ежегодного фарольского праздника, который будут справлять недели через две. Они согласились, что проходит он очень вяло, и раз уж решили пригласить сортовских, то нужно все сделать так, чтобы они были уверены, что их здесь ждут развлечения.