После путины я отсыпался. Рано утром кто-то властно постучал в дверь. На пороге стоял капитан.

Он вошел, стянул с пальцев лайковые перчатки и уселся на стул местного производства и топорной работы, потребовал у меня паспорт, достал книжечку в черном кожаном переплете и стал переписывать мои анкетные данные. Почерк у него был размашистый, но аккуратный. Говорил он на кастильском, слова выговаривал твердо и, судя по всему, человеком был образованным: речь его лилась плавно, ударения он ставил, где полагается. В голосе его гремела медь. Так могла бы говорить ожившая античная статуя. Он спросил, какова цель моего здесь пребывания.

— Отдых, — ответил я.

— В таком месте? — Он посмотрел в окно. Берег был пуст. Рыбаки отсыпались после путины. Бросив все, они разошлись по домам и убирать за собою не стали. За них старались кошки, этакие облезлые серые тигрята, — они жадно пожирали остатки улова.

— Здесь тихо, — сказал я, — а больше мне ничего не надо.

— Да, здесь тихо. Но что в этом хорошего?

— Меня, видите ли, в последнее время окружало слишком много народу. Здесь мне никто не мешает.

— Верно, — сказал капитан, — мешать здесь некому.

В такие места по своей охоте не ездят. Я бы, во всяком случае, не поехал. Море меня что-то не манит. Вы только не подумайте, что вся Испания такая.

— А я и не думаю.

— Есть в Испании места, где жизнь бьет ключом.

Там вам больше понравится. А здесь, в общем-то, и не испанцы. Ну да ладно. Вы здесь надолго?

— Как получится.

И полицейский капитан стал аккуратно натягивать перчатки.

— Вчера я вас видел на баркасе. Рыбакам не разрешается брать на борт лиц, не являющихся зарегистрированными членами артели.

— Извините, не знал.

— Если вы через месяц не продлите срок действия вашей визы, вам придется покинуть нашу страну.

Если у вас появится желание вернуться — я порекомендую вам какое-нибудь другое место.

В Сорте капитану отвели комнату в пустующем доме, и тамошний алькальд прислал ему служанку.

Вечером она появилась в Фароле, чтобы купить капитану рыбу. Но в море никто не выходил, и купить ей, конечно, ничего не удалось. Но она, вернувшись, рассказала своим, что фарольские дел с ней иметь не пожелали. Капитан, как стало известно в Фароле, пришел в ярость.