Когда Тарзан проснулся, отдохнувший и полный сил, солнце стояло уже высоко. Сразу вспомнив все, что с ним произошло, Тарзан затаился, остерегаясь лишних движений, которые могли бы выдать его. Он попытался тихо и незаметно исчезнуть в кроне деревьев. Но первое же его робкое движение было встречено ревом внизу.

Тарзан пришел в ярость. Любой другой человек в таком случае хорошенько выругался бы, хоть отчасти давая выход эмоциям. Но Тарзан, увы, не знал бранных слов. Брань была тоже одним из немногих достижений цивилизации, которым Тарзану не удалось овладеть, и об этом сейчас можно было бы только пожалеть. Но бессильная ярость душила его, распирала, и как только снизу раздался рев, возвещающий о том, что его надежды в который раз рухнули, он оторвал от ветки какой-то большой плод и с остервенением запустил в голову зверя. Снаряд этот угодил как раз меж глаз грифона. Терять Тарзану все равно было нечего. Он был уверен, что зверь взъярится. Но реакция грифона несказанно удивила человека-обезьяну. Он вовсе не разозлился, как Тарзан от него ожидал, а огрызнулся на плод, отскочивший от его лба на землю, а потом отступил с виноватым видом на несколько шагов. И тут Тарзан вспомнил, как повели себя грифоны вчера, когда тор-о-дон дубасил палкой одного из них. И сразу в его отважной голове возник план спасения, требующий незаурядного мужества. И, странно, обдумывая свой план, выполнить который мог отважиться только герой, Тарзан улыбался. В его движениях не было нервозности, суетливости.

Прежде всего он нашел длинный прямой шест, заточил его на конце и посмотрел вниз, на трицератопсов.

— Ви-оо! — внезапно закричал он. Звери как по команде подняли головы и взглянули на него. Из глотки одного из них исторгся чуть слышный звук.

— Ви-оо! — повторил Тарзан и бросил вниз тушу оленя.

С утробным урчанием звери мгновенно набросились на мясо, вырывая тушу друг у друга и рыча. В мгновение ока от оленя не осталось и следа. Они опять посмотрели вверх и увидели, что человек-обезьяна спускается по дереву вниз. Один из них двинулся к нему. Тарзан был уже на земле. Он повторил клич тор-о-дона. Грифон, удивленный, остановился. Тарзан подошел к нему и угрожающе поднял шест.

Ответит ли зверь на его вызов покорностью или ревом людоеда? От ответа на этот вопрос зависела теперь жизнь Тарзана.

Пан-ат-лин быстро бежала по деревьям, удаляясь от ужасных грифонов, поддавшихся на хитрость Тарзана. Убедившись в том, что отбежала достаточно далеко, она соскочила на землю и как испуганная лань бросилась к скале, к пещерам, к спасению. И вот уже она взбирается по старинным колышкам в заброшенное селение в скале. Вернувшись в пещеру, где они с Тарзаном провели ночь, она развела огонь, сварила мясо оленя, сытно поела и утолила жажду в ручье.