— Даже японцев? — спросил Лукас.

— Мы воюем с ними. В этом и заключается разница. Я убью каждого японца, какого смогу,— и не из ненависти или мести, а без особого удовольствия. И буду делать это, пока война не кончится. Таков мой долг.

— Вы ненавидите японцев?

— Что хорошего в ненависти? Если все многомиллионные народы объединенных наций примутся ненавидеть немцев и японцев и посвятят этому чувству годы жизни, ничего не изменится — само чувство не убьет ни одного врага, не сократит войну ни на один день.

Бубнович засмеялся.

— А люди, предающиеся такой отрицательной эмоции, как ненависть, заработают себе язву желудка.

Тарзан грустно улыбнулся.

— О себе могу сказать, что один раз в жизни я испытывал ненависть и убил из мести. Я убил Кулонгу, сына Мбонги — убийцу моей приемной матери Калы. Она была единственным существом на свете, которое любило меня, и я ее любил. Я считал тогда ее своей родной матерью. Позже я никогда не раскаивался в этом убийстве.

Пока велась беседа, Кэрри готовила ужин. Джерри Лукас помогал ей как мог. Они жарили на огне, разведенном у входа в пещеру, фазанов и оленину.

Бубнович осматривал оружие, отобранное у туземцев.

— Почему, капитан, вы спросили у этих бандитов, не слыхали ли они об американских летчиках с упавшего самолета? — поинтересовалась Керри.

— Двое из моей команды выпрыгнули, это доподлинно известно, но мы их не обнаружили. Радист Дуглас и стрелок Дэвис. Мы разыскивали их, но не нашли даже следа. Лишь тело лейтенанта Барнхэма — у него не раскрылся парашют. Если бы и другие парашюты не раскрылись, мы должны были найти тела. Все прыгали в течение нескольких секунд.

— Сколько же вас было?

— Одиннадцать. Девять человек команды, полковник Клейтон и фотограф. Мой бомбардир остался на базе, потому что заболел. Да он и не нужен был — у нас не было бомб на борту. Мы выполняли разведывательное задание — по рекогносцировке и фотографированию вражеских военных объектов.

— Погодите,— остановила его Кэрри.— Здесь вас четверо. Лейтенант Барнхэм — пятый. Двое пропали без вести — итого семь. Где же еще четверо? Что случилось с ними?

— Убиты в бою.

— Бедные ребята.

— Страдает не только тот, кто убит. Ему, пожалуй, все равно. Вот те, кто любит и ждет... Страдают родители, друзья, девушки — все, кто остался дома. А те, кто погиб, избежали многих мучений,— горько добавил Лукас,— Правду сказать, эта война — сущий ад, и те, кто уже отвоевался, пожалуй, счастливее нас.

Девушка ласково коснулась руки пилота.

— Не надо так переживать. Может быть, еще в жизни припасено много счастья для вас. Для всех нас...