Какое-то враждебное племя шло войной на деревеньку Вагого. Тарзан приготовился ждать развязки драматических событий, не ориентируясь в их причине.

Но какова бы ни была подоплека суматохи, все на удивление быстро успокоилось. Только изредка топот убегающих ног да оборванный злой рукой вопль ужаса завершали мрачное действо, творившееся в деревне.

Тарзан вновь выглянул наружу. На площади, рядом с вязанками хвороста, сбились в кучу жители деревни, охраняемые вооруженным конвоем пришельцев. Матери прижимали к себе детишек, затыкая им плачущие рты ладонями. Угрюмо набычившись, стояли мужчины. Кое-где валялись трупы убитых жителей деревушки Вагого.

Воины-захватчики обшаривали хижины, проверяя, не остался ли там кто. Тарзан с интересом рассматривал вооружение и одежду напавших на деревню людей. В их облике ему мерещилось что-то знакомое, что-то уже виденное когда-то. Но что — он припомнить не мог, как ни силился. Время от времени захватчики отдавали какие-то приказы — в лязгающих звуках непонятной речи тоже было что-то знакомое.

Наконец трое вооруженных людей заглянули в его шалаш. Тем временем Тарзан, отпрянув от двери, уселся у центрального столба в свободной позе. Трое вошедших остановились в замешательстве и обменялись какими-то бурными тирадами. Один из них вышел наружу, но вскоре вернулся, толкая перед собой насмерть перепуганного Дуденду. Юноша пытался укрыться, свернувшись клубком в жесткой траве на задах хижины, но был обнаружен врагом.

Воин толкнул Дуденду так, что тот пролетел через всю хижину и упал плашмя на заплеванный пол у ног Тарзана. Юноша, глядя на пленника белыми от ужаса глазами, только пошевелил разбитым ртом, но страх парализовал гортань — ни звука не вырвалось из кровоточащих губ.

Воины тем временем делали Тарзану приглашающие жесты, требуя, чтобы он вышел из хижины. В ответ, усмехнувшись, он показал на ошейник, запертый пудовым амбарным замком.

Воины вновь обменялись репликами. Тарзан опять с удивлением почувствовал, что язык захватчиков чем-то ему знаком.

Один из воинов вышел и вскоре вернулся, неся в руках два увесистых булыжника. Подойдя к Тарзану, он велел ему лечь на пол так, чтобы замок свесился и отдалился от шеи. Орудуя камнями, воин ловко сбил замок. Разомкнув ошейник, сделал Тарзану знак следовать за ним. Разминаясь и потягиваясь, с удовольствием выбрался Тарзан из зловонной хижины на свежий воздух. Тут, при ярком свете дня, он хорошо рассмотрел тех, кто захватил врасплох деревню Вагого.

Около ста воинов с кожей темно-бронзового цвета, но с лицами, не носящими признаков негроидной расы, а скорее наделенными европейскими чертами, окружили толпу пленных туземцев. Тарзан внимательно осмотрел пики, щиты и кожаные шнурованные сандалии воинов и мысленно ахнул — вот откуда знакомы ему эти доспехи! Римляне! Так одевались и вооружались римские легионеры, сражавшиеся в Африке. Рисунки, изображавшие их, он видел в учебнике истории. И речь знакома потому, что это же латынь! Правда, латынь, которую пришлось изучать лорду Грейстоку среди всякой прочей премудрости цивилизации, звучала не совсем так, потому он ее сразу и не узнал. Но все же-это была латынь, хотя и сдобренная большой порцией диалекта банту.