— Я уже понял,— сказал офицер.— Говори, где они.

— Ты бывал в моем доме, Аполлоний,— помнишь полки у окна, на которых лежат свитки пергамента?

— Помню.

— Задняя часть третьей полки открывается, как дверца, если нажать на выступ. Он еле заметен и находится is левой стороне поверхности. За дверцей есть тайник. Там, среди прочего, лежат и ключи.

— Я принесу их тебе, Прокус,— кивнул в знак согласия офицер.

Дверь закрылась. Друзья следили за тем, как удалялось по коридору мерцание факела. Это Аполлоний шел к выходу.

Наступил последний день игр. Чернь жаждала крови. Алчная и возбужденная толпа собралась в Колизее, чтобы утолить свои низменные инстинкты и снова изведать сладкую дрожь ужаса при виде мучительной смерти обреченных людей. Арена еще блестела свежим песком. Вчерашние багряные лужи были убраны, ничто пока не напоминало о прошлых трагедиях.

Матеус Прокус провожал своих друзей. Он вновь оставался в камере.

— Проклятье! — сетовал он.— Те, кто сегодня останутся в живых, обретут свободу. Мы не увидимся больше. Прощайте. Я желаю вам удачи. Пусть боги дадут силу вашим рукам. А мужества вам не занимать.

— Аполлоний не сдержал слова,— вздохнул Кассиус Аста.

Тарзан против обыкновения казался взволнованным.

— Если бы ты пошел с Аполлонием, тебе не нужны были бы ключи.

До камеры доносился шум поединков и вопли зрителей. Друзья отчетливо слышали лязг мечей, стоны умирающих и неистовый свист черни.

Служители выводили узников, иногда по двое-трое сразу. Не все, далеко не все, возвращались с победой... Пока на место втолкнули только двоих.

Нервы тех, кто еще не побывал на арене, были напряжены. Ожидание становилось невыносимым. Двое чернокожих попытались лишить себя жизни, они с размаху бились головой о стену. Кровь заляпала камни. Другие узники злобно перебранивались, не в силах сдержать раздражение. Стражники не обращали внимания на происходящее в камере — это было им не в новинку. Такое случалось каждый год. Они лишь выволокли трупы самоубийц, да отвесили пару оплеух самым задиристым. Пленники томились в ожидании неизбежного. Время тянулось медленно.

Уже миновал полдень. На арену был вызван Металлиус. Ему было выдано полное воинское снаряжение — значит, поединок должен был закончиться смертью одного из участников. Таков был закон арены. Из маленького зарешеченного оконца не было видно, что творится на стадионе, но ход событий можно было представить себе по шуму, ясно доносившемуся в камеру.

Тарзан и Аста прислушивались к возбужденным воплям толпы. Непрерывный рев восторга и аплодисменты говорили им, что бой идет вовсю, и партнеры являют зрителям мужество и ловкость. Вот только кто одерживает победу?