Фавания увидела теплоту и нежность во взоре юноши. Но тут непрошенные слезы размыли дорогой облик, и вместо улыбающихся глаз и веснушчатого носа перед ней задрожало радужное пятно. Боль пронзила ее сердце. Фавания что есть силы прикусила белыми острыми зубками нижнюю губу, чтобы не разреветься в голос.

Движение на трибунах позади императорской ложи отвлекло внимание фон Харбена от плачущей Фавании. Он недовольно нахмурился, пытаясь убедить себя, что глаза подводят его. Но нет, он не ошибся.

По рядам зрителей, подгоняемый пинками и щипками, решительно протискивался, направляясь вниз, туда, где сидел император... кто бы вы думали? Сам Габула, верный слуга Эриха фон Харбена, рискуя жизнью, появился на переполненном стадионе. «Он сошел с ума!» — думал Эрих, не понимая, что замыслил Габула.

Распорядитель игр все продолжал свою пространную речь, восхваляя доблести и мужество божественного цезаря Валидуса Августа, лучшего друга гладиаторов всех времен и народов. Монотонные звуки голоса усыпляли присутствующих. Обреченные гладиаторы переминались с ноги на ногу на песке арены, как вдруг раздался ужасный крик. Все головы повернулись к императорской ложе, откуда он прозвучал.

Легионеры копьями стали загонять бойцов в решетчатую дверь под трибуной. Среди публики поднялся переполох. Фон Харбен обернулся и, подгоняемый копьем, вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что же произошло на трибунах. Сцена, представившаяся его глазам, была слишком нелепой, чтобы быть реальной.

«Может, я сплю и вижу сон,— подумал Эрих,— может,

Каструм Маре и Валидус Август не существуют?» Он крепко зажмурился и вновь раскрыл глаза.

Каструм Маре стоял на месте, а что касается Валидуса Августа, то он действительно закончил свое существование. Бренное тело почившего императора суетливо выносили из ложи преторианцы. Действительность выглядела почище любой буйной фантазии.

Негр, схвативший одной рукой Валидуса Августа за плечо, другой дважды вонзил в императорскую грудь кинжал с криком: «Ты отомщен, бвана! Неважно, что со мной сделают, ты отомщен!» Это был Габула.

Цезарь успел издать только жуткий крик, прервавший цветистую речь префекта, и душа его рассталась с телом. Преторианцы и легионеры охраны замешкались — такого дерзкого покушения не помнила вся история Каструм Маре. Ловкий Габула перемахнул через барьер, спрыгнул на песок и подбежал к своему хозяину, уже почти скрывшемуся в проходе под трибунами.

В публике поднялся ропот, затем раздался взрыв оваций и чей-то голос радостно пропел:

— Ц-е-з-а-р-ь умер!

Легионеры бросили пленных и устремились к трибунам. Эрих фон Харбен схватил за руку Маллиуса Лепуса.