— Лавина — это если много снегу накопилось. Чересчур много, так что уже не удержаться ему на крутизне. Только и всего, Саша Воронов. Ты человек ученый, а я практик. На мой взгляд, всякие там разглагольствования о сублимации снега да конструктивном метаморфизме — чтобы было чем вашей братии степени зарабатывать да нам, бедолагам, очки втирать. На практике оно проще. Холодно, жарко — все одно: если снегу мало, так нечему и сходить. Беды начинаются, когда чего-нибудь слишком много накопилось, невпроворот. Простая моя теория? Зато жизненная. Так что лавины — когда чересчур много.

Воронов молчал, потом все-таки высказался:

— Горы, снег, лавины — это конкретные величины, их можно наблюдать и измерить. Они подчиняются физическим законам, они могут быть поняты. Но человеческую натуру… понять нельзя.

Надо отметить, что под конец этого несчастного происшествия, или, как теперь принято говорить, инцидента, начальник альплагеря Михаил Михайлович снова и в который раз выказал свою жизненную сметку, хватку и прочие незаменимые качества. Вовремя сориентировался, сообразил, что случившееся не замять, делу следует дать ход, и благополучно перевалил все хлопоты и тяготы на КСП — их епархия, пусть и расхлебывают. Более того, сумел извлечь для себя как инициативного руководителя определенный моральный капитал. Через какие-то весьма непростые, ведомые лишь немногим избранным каналы добыл вертолет. Никто его специально о том не просил, не канючил, сам. И совершенно бесплатно. Это ли не успех его! Благодаря вертолету чрезвычайно упростилась и ускорилась доставка Жоры Бардошина в больницу, а также эвакуация других участников группы и тела Невраева.

Что ни говорить и как ни придираться к некоторым особенностям нрава Михаила Михайловича, в сложной ситуации человек он, как сам же неоднократно подчеркивал, поистине незаменимый. Напор, отточенное умение в лучшем виде продемонстрировать свою деловитость, свое личное горение во имя общего блага, свои связи. Связи, говорят, у него обширнейшие, хотя никто толком не может указать, какие именно. И все бодро, весело, никаких промахов в постановке вопроса, ни тем более отрицательных эмоций. Это ли не то самое, как опять же он считает, что должно вознести на уровни, где горами ворочают.

Одна беда: чем ярче успехи, тем сильнее зависть и яростнее ополчаются недруги, никак не давая ему вырваться из областного подчинения. Как иначе объяснить, что, несмотря на явные достижения и заслуги Михаила Михайловича в сфере спорта, его перевели в сферу услуг, в банно-прачечный трест, понятно, начальником?