Он уже хотел уйти, но маркиз закричал ему вслед:

— Сэр Дугалд, вряд ли кто-нибудь прежде вас захочет ободрать вашего коня, а потому, прежде чем вы пойдете оказывать ему такое дружеское внимание, не согласитесь ли помочь мне и некоторым из друзей наших распить доброе вино, доставшееся нам после Аргайла? Его оказалось очень много в замке!

— С величайшим удовольствием, ваше превосходительство, — отвечал сэр Дугалд, — потому что ни обед, ни обедня никакому делу не мешают. А что до Густава, я и сам не боюсь, чтобы орлы и волки принялись за него так скоро, по той причине, что кругом много и другой, даже лучшей поживы. Но вот что, — продолжал он, — так как я у вас встречусь с двумя достопочтенными английскими баронетами, а также и с другими особами рыцарского звания, состоящими в войсках вашей светлости, то я бы желал, чтобы они знали, что отныне и навсегда я имею право первенства перед ними по той причине, что посвящен был в звание рыцаря на поле сражения.

— Черт бы тебя взял! — прошептал Монтроз про себя. — Дашь ему палец, а он норовит и за локоть укусить… По этому предмету, сэр Дугалд, — продолжал он, серьезно обращаясь к Дальгетти, — необходимо сперва узнать мнение его величества; в моем же лагере все гости равны, подобно рыцарям Круглого стола. Всякий занимает за столом место, основываясь единственно на том, что кто прежде пришел, тот прежде и взял.

— Так уж я позабочусь, — тихо сказал Ментейт маркизу, — чтобы сегодня сэр Дугалд занял не первое место. Сэр Дугалд, — прибавил он, возвысив голос, — вы говорите, что у вас платье износилось дотла, так не лучше ли вам сходить вон туда, где сложен багаж неприятеля и поставлен часовой? Я видел, как оттуда вытаскивали отличную пару платья из буйволовой кожи, вышитую спереди шелками и серебром.

— Voto а Dios, как говорят испанцы! — воскликнул майор. — Как бы какой-нибудь замарашка не оттягал ее в свою пользу, покуда я тут болтаю по-пустому!

Возможность поживиться богатой добычей сразу вытеснила из его головы мысли о Густаве и обеде, и, пришпорив Награду Верности, он поскакал поперек поля битвы.

— Помчался, пес! — сказал Ментейт. — Не разбирая топчет лица и тела людей, которые были много лучше его самого, и так же жаден до этой подлой добычи, как хищный ворон, что кидается на падаль. А тоже называется воином! И вы, милорд, сочли его достойным рыцарского звания! В наше время, впрочем, это звание утратило свой настоящий смысл. А вы украсили рыцарской цепью простую гончую собаку.

— Что же мне было делать? — сказал Монтроз. — Надо было чем-нибудь задобрить его, бросить ему хоть какую-нибудь кость. Я не могу один продолжать охоту, а у этого пса есть хорошие качества.