Таня. Они помогали мне пояснениями, так как хорошо знали местность.

Гюберт выбрал новое место в глухом лесу. В четырех-пяти километрах от него, строго на запад, находился районный центр, а километрах в восьмидесяти на восток –

уже знакомый нам город. В пятнадцати километрах юго-восточнее «осиного гнезда» на карте был обозначен леспромхоз, который, по словам Логачева, с приходом оккупантов разорен и бездействует, людей там уже давно нет. На востоке от Полюса недоступности пролегала железная дорога, за которой базировался партизанский отряд, а на западе – шоссе.

Сам Полюс недоступности находился в двадцати километрах южнее «осиного гнезда», в заболоченной местности.

В радиусе пятнадцати – двадцати километров от нашего лагеря находились деревни Ловлино, Раковка, Карасево, Ближняя. Между ними были проложены лесные, недоступные для автотранспорта дороги, которыми оккупанты почти не пользовались.

От железнодорожного разъезда – через леспромхоз, деревню Селезневку и «осиное гнездо» – тянулся большак, местами устланный щебенкой, а в низких, болотистых местах – кругляком.

Пользуясь картой и подсказкой друзей, я принялся составлять рабочую схему и провозился с ней до обеда. После обеда занялся составлением донесения полковнику Решетову, так как в шестнадцать часов Ветров должен был проводить сеанс.

Уже под вечер я спохватился, что Криворученко еще не возвратился. Логачев меня успокоил.

– К ночи вернется, – сказал он. – Мы обычно к ночи возвращаемся из обхода.

Я попросил Логачева показать на карте место свиданий с Фомой Филимоновичем. Оно оказалось в районе Ловлино, по прямой – километрах в десяти отсюда.

Но Криворученко не вернулся и к ночи. Все обеспокоились, хотя вслух и не высказывали опасений. Ужин прошел вяло, в молчании. И сразу после ужина все, кроме дежурившего Ветрова, залезли в землянку.

Погода стояла пасмурная, небо затянули тучи, дул порывистый ветер, тоскливо и неуемно шумел окрестный лес. Лежа на нарах, не зажигая коптилки, ребята стали высказывать догадки и предположения о причинах задержки

Семена.

– Возможно, Фома Филимонович сам пришел, – проговорил Логачев. – Может быть, какие-нибудь новости…

Разговорились…

– Один раз было так, – осторожно вставила Таня, – что дед заночевал в лесу, а с ним остался и Семен.

– А помнишь, как Семен оступился и вывихнул ногу? –

напомнил Березкин.

– Ну и что? – спросила Таня. – Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что в дороге всякое может случиться,