– Возьми.

Оставив Таню, я и Сережа спустились к болоту. Мигая фонариком, мы отыскали стежку и, осторожно ступая по ней, отправились в сторону леса. Стежка прихотливо извивалась, пробиралась по зыбким трясинам; под нашими ногами колыхались и чавкали болотные хляби. Я освещал фонариком наиболее подозрительные места. Мы часто останавливались, вслушивались в ночные звуки, несколько раз аукали и звали Криворученко, но безуспешно.

Из-под наших ног вспархивали испуганные птицы и, пролетев немного, тут же шлепались на воду. Мы достигли леса, перекурили и вернулись обратно, ничего не обнаружив.

Уснул я не сразу и не скоро. Засыпая, видел неуверенный, зыбкий свет, просачивавшийся в землянку, и зеленоватый туманный сумрак, висевший над болотом. В

пещеру пробиралась утренняя сырость. Я накрылся с головой шинелью и забылся.

Проснулся я, когда уже светило солнце. Проснулся от какого-то внутреннего толчка. Таня стояла, прислонившись к стене, и заплетала косу. Я хотел было спросить ее о чем-то, но в это время в дверном проеме показался Березкин. Он дышал тяжело, порывисто и, сделав шаг, сказал:

– Семен погиб!…

– Что ты сказал?! – не своим голосом переспросил я и соскочил с постели.

– Семен погиб! – повторил Березкин и в оцепенении опустился на нары.

За его спиной появились Ветров и Логачев.

– Ой!… – придушенным голосом вскрикнула Таня и упала.

Все бросились к ней. Мы подхватили ее, положили на нары. Она была без сознания. В землянке стало тихо.

– Говори! – приказал я Березкину.

Он рассказал. К месту встречи с Фомой Филимоновичем вели две тропы: одна – сплошным лесом, через сечи, другая – просеками. Логачев пошел первой, а Березкин –

второй. Они условились дойти до зимовья, встретиться там и в зависимости от результатов решить, что делать дальше.

Но Березкин не дошел до зимовья, где обычно ожидал

Фома Филимонович. Метрах в пятистах от зимовья, в том месте, где к просеке вплотную подходит протока, он увидел мертвого Семена. Через несколько минут подоспел и

Логачев.

– Он убит вчера днем или даже утром… – сказал Березкин.

Логачев проговорил: