Потом подгоняли обмундирование и обувь. Практичный Фома Филимонович перебрал все двенадцать пар сапог, прежде чем выбрал по душе. Он внимательно проверял подошву, щупал рукой подклейку, мял голенища, нажимал большим пальцем на носки, пробовал прочность задника.

Натянув на ноги облюбованную пару, он долго прохаживался по номеру, проверяя, как сапоги сидят на ногах…

Вечером, чисто выбритый, подстриженный, во всем новом, я предстал перед полковниками Решетовым и

Фирсановым.

На этот раз доклад мой был очень краток. Я не касался подробностей. Задание было выполнено и, можно сказать, перевыполнено: от нас не требовали доставки Гюберта и

Похитуна, а мы их доставили. Я подчеркнул, что без помощи партизан мы, безусловно, не справились бы с разгромом «осиного гнезда».

– Товарищи заслуживают наград, – сказал Решетов и поглядел на Фирсанова.

Тот кивнул головой и произнес:

– Надо затребовать списки участников по радио.

Я подал Решетову уже готовый список, переписанный начисто.

– Вы предусмотрительны, подполковник! – заметил

Решетов. – Похвально!

Фирсанов сказал, что матери Криворученко назначены единовременное пособие и пожизненная пенсия. Мать и сестра Криворученко уже извещены о гибели сына и брата.

– Но вам придется съездить к ним, – добавил Фирсанов.

– Возьмите на себя эту тяжелую миссию.

– Есть! – ответил я.

Логачеву, Березкину, Ветрову, Кольчугину и Тане решено было предоставить отпуск и места в подмосковном доме отдыха, а потом уже персонально решать судьбу каждого из них.

– А вас мы никуда не пустим, – произнес Решетов. –

Погостите здесь. Ваша Мария Демьяновна чувствует себя хорошо и самое большее через недельку будет в Москве.

Да, да… И больше на Урал не вернется. Мы подобрали ей тут работу.