Господин д'Ангилем-старший стал было подниматься с места, но Роже, поняв, что спрашивают его, знаком попросил отца оставаться на месте и, побледнев как смерть, последовал за негритенком.

Шевалье спустился по лестнице не решившись задать ни одного вопроса мальчику. Впрочем, если бы у него оставалось хоть малейшее сомнение, то оно тут же исчезло бы. Роже увидел посреди двора двухместный экипаж, в нем сидела молодая рабыня, которую он утром сразу узнал, что и произвело на него тогда ужасное впечатление.

Рабыня жестом пригласила шевалье подняться в карету и занять место напротив нее.

Роже безмолвно подчинился и сел на переднее сиденье.

Негритенок закрыл за ним дверцу экипажа. Бывшие супруги остались с глазу на глаз.

– Наконец-то я снова вижу вас, дорогой Роже, – проговорила Сильвандир. – Клянусь Богом, мне удалось это не без труда!

Шевалье поклонился.

– Кажется вы меня нынче не ждали? – продолжала

Сильвандир.

Она явно наслаждалась замешательством Роже и вела себя как кошка, которая играет с мышью, прежде чем проглотить ее.

– Признаюсь, не ждал, – с трудом проговорил шевалье.

– Вы, разумеется, полагали, что я в Константинополе, в

Каире или, на худой конец, в Триполи; но я так люблю вас,

друг мой, что не могла дольше сносить разлуку и поспешно ухватилась за первую же представившуюся мне возможность возвратиться в Европу.

– Это очень мило с вашей стороны, – пролепетал Роже.

– И как я вознаграждена за свою любовь?! Я приезжаю в Париж, расспрашиваю о вас, и мне говорят, будто вы собираетесь жениться на другой, будто сегодня, именно сегодня, вы вступаете в новый брак. Но вы же знаете, неблагодарный, как я ревнива!

От каждого слова Сильвандир несчастного Роже бросало в холод; после минутного молчания, показавшегося ему вечностью, ибо молодая женщина неотступно сверлила его глазами, он спросил:

– Но чего вы от меня хотите?

– Прежде всего я хотела бы знать, сколько вы за меня получили, чтобы прибавить эту сумму к небольшому счету, который я собираюсь вам предъявить.

– Клянусь, я считал себя вправе продать особу, упрятавшую меня в тюрьму.