– Вы даже об этом знаете? – удивился дон Иниго.

– Разумеется, сеньор. Все, что происходит с таким известным человеком, как вы, – целое событие, и слухи разлетаются быстро. Дон Лопес рассказал мне… – тут голос дона Руиса задрожал еще сильнее, – да, дон Лопес рассказал, что вас захватил в плен Сальтеадор.

– А говорил ли он о том, что Сальтеадор держался как истинный дворянин, а не как разбойник, что атаман, наводящий на всех ужас, этот лев, этот тигр для всех превратился в щенка, в ягненка для нас.

– Кое-что говорил. Но я рад, что все это подтверждаете вы сами.

– Да, подтверждаю и добавляю: я буду в долгу перед этим бесстрашным молодым человеком, пока не выполню обещание, которое ему дал.

– Позвольте узнать, какое? – нерешительно спросил дон Руис.

– Я искренне расположен к нему и поклялся ему святым

– моим заступником, что не успокоюсь, пока не добьюсь у дона Карлоса помилования.

– Король вам откажет, – произнес дон Руис, поникнув головой.

– Почему же?

– Вы сейчас спрашивали, о чем я коленопреклоненно просил короля?

– О чем?

– О помиловании.

– Вы?

– Да, я.

– Какое отношение вы имеете к этому молодому человеку? Отвечайте, сеньор дон Руис, ибо я возьмусь за дело, удвоив усилия, если буду знать, что стараюсь я и ради нового друга, и ради друга старого – тридцатилетней давности.

– Дайте вашу руку, Иниго.

– Вот моя рука!

– Человек, о котором вы говорите, – мой сын!

Дон Руис почувствовал, что рука дона Иниго дрогнула.