– Ах, вот как, – радостно отозвалась донья Флора, и улыбка снова засияла на ее губах, а лицо покрылось румянцем.

– Вам я принесла это помилование: передайте ему сами.

– Помилование? – вымолвила донья Флора – Да ведь я не знаю, где дон Фернандо. Где я его найду?

– Вы его любите, а он вас любит! – сказала Хинеста.

– Не знаю, право… Верю, надеюсь, – прошептала донья

Флора.

– Тогда вы наверняка найдете его, ибо он будет вас искать.

И Хинеста подала донье Флоре бумагу – помилование дону Фернандо. Она старалась скрыть свое лицо, но покрывало сбилось, когда она протянула бумагу, и донья

Флора увидела ее.

– Ах, да ведь вы – цыганочка из харчевни «У мавританского короля»! – воскликнула она.

– Нет, – ответила Хинеста, и одному богу известно, сколько скорби звучало в ее голосе. – Нет, перед вами сестра Филиппа из Анунциаты.

Так назывался монастырь, который выбрал дон Карлос для девушки-цыганки, – там ей надлежало выполнить обет послушания и стать монахиней.

XXII. КЛЮЧ

Около полуночи донья Флора ушла с балкона в спальню, отведенную ей в доме дона Руиса. То была, как вы помните, спальня доньи Мерседес; хозяева предоставили гостям все самое лучшее.

Почему донья Флора так поздно ушла с балкона? Почему так поздно, так небрежно закрыла жалюзи? Что ее удерживало там до полуночи, отчего она всматривалась в темноту и прислушивалась?

Может быть, она ждала появления прекрасной звезды

Гесперус84, что зажигается на западе? Или прислушивалась к трелям соловья, что пел гимн ночи в зарослях олеандров, цветущих на берегах Дорра?