– Нет, нет, – произнес дон Руис, – пусть все слышат, что я скажу вам, пусть, когда я кончу, каждый подтвердит, что я сказал правду.

– Хорошо, слушайте все, – согласился король.

– Ваше величество! Правда ли, что вы запретили поединки в вашем государстве?

– Правда, и еще нынче утром я повелел дону Иниго наказывать дуэлянтов без промедления и жалости.

– Так вот, ваше величество, только что здесь, на площади, под окнами моего дома, вели поединок два молодых человека и их окружали зрители.

– Ого! А я-то до сих пор думал, – заметил король, – что люди, непослушные указам короля, ищут какое-нибудь глухое место, надеясь, что уединенность поможет скрыть преступление.

– Так вот, ваше величество, эти молодые люди, дабы свести счеты, выбрали яркий солнечный день и самую оживленную площадь в Гранаде.

– Дон Иниго, слышите? – сказал король, полуобернувшись.

– Боже мой! Боже мой! – прошептала донья Мерседес.

– Сударыня, – спросила донья Флора, – неужели он оговорит своего сына?

– Причина их размолвки меня не касается, – продолжал дон Руис, бросив на верховного судью взгляд, словно заверяя его, что во имя чести семьи он сохранит тайну, – я и знать о ней не хочу, известно только одно: перед дверями моего дома два молодых человека ожесточенно дрались на шпагах.

Дон Карлос нахмурился:

– Почему же вы не вышли? Почему не запретили сумасбродам скрестить шпаги, ведь ваше имя и возраст должны были повлиять на них.

– Я вышел, сударь, и повелел им вложить шпаги в ножны. Один из них послушался.

– Вот и хорошо, покараем его не так строго. Ну а что же второй?

– Второй, ваше величество, отказался повиноваться, продолжал подстрекать к дуэли своего противника, оскорбил его, вынудил выхватить шпагу из ножен, и поединок возобновился.

– Дон Иниго, слышите? Невзирая на увещания, они продолжали драться.

Король обратился к старику:

– Как же вы поступили, дон Руис?

– Ваше величество, сначала я уговаривал, потом стал угрожать, потом поднял палку.