– Я прошу мне ясно сказать, товарищ Чумаков: можно ли с двух точных выстрелов вверенного вам орудия разбить мост?

– Я так располагаю – нужна пристрелка, – начал Чумаков, – что не будь мост за пригорком, а на виду…

– Какой пригорок?

– Я моста не вижу, а потом – при навесном огне, по моему сомнению, нужно правильное расстояние. Но два попадания мост разрушат.

– А дом можно разрушить?

– Опять же при навесном огне… Надо бить в крышу.

Нужна пристрелка.

– Понимаю, – сказал командир.

– Вот в чем камень соприкосновения, – добавил Чумаков. Настя слыхала весь этот разговор и прекрасно его поняла. Она была на фронтах с шестнадцатого года и позабыла время, когда не воевала.

– Может быть, просто попугать, – предложил Петрович.

– Ведь там всё прапоры, нервные.

– Так они и уйдут! – сказала неожиданно для себя

Настя.

Илико хмуро посмотрел на нее.

– В партизанской войне нельзя, чтобы противник отступал в порядке, – заметил он.

– У меня есть план, товарищ командир, – сказала Настя.

– Разрешите доложить вам одному.

– Случай – прямо оказия, – проворчал Чумаков, отходя с Петровичем к коням, на которых было навьючено оружие и снаряды.

Вот что случилось через час.

Горнист сыграл отбой, и на шоссе вышли Илико, Петрович, кучер Ашот и Настя. Ашот держал на высоком древке белую простыню.