Потапов тоже видел эти знамёна, но они будили в нем иные чувства, чем у Шульгина.

Шульгин вспоминал о своём расхождении с черносотенцами: когда еврея Бейлиса обвиняли в ритуальных убийствах, он, Шульгин, напечатал в своей газете «Киевлянин» статью, в которой обвинил прокурора и следственные органы в давлении на суд. За эту статью Шульгина приговорили к трём месяцам тюрьмы, хотя вскоре и помиловали. Находясь в эмиграции, он не мог мириться с кровожадными намерениями ультраправых, мечтавших о погромах и кровавых расправах в случае переворота.

Главное, что волновало сейчас Шульгина, была судьба его сына, пропавшего без вести. Были сведения, что он будто бы находится в больнице для душевнобольных в

Виннице.

– Я могу сам поехать в Винницу, скажем, под видом скрипача из ресторанного оркестра.

– Ничего этого не нужно. Мы пошлём в Винницу своего человека. Вам следует только написать записку сыну, чтобы он доверился нашему человеку.

И Шульгин написал: «Дорогой Ляля! Я тебя ищу. Доверься представителю этого письма. Лиза жива, Димка тоже. Чтобы тебя узнать наверное, расскажи что-нибудь предъявителю письма из Свальнокотских сказок. Храни тебя Господь. Твой Биб».

Записку отдал Якушеву.

Затем Шульгин выразил желание поехать в Ленинград.

– Опасно.

– Уж если в Киеве, где меня каждая собака знала и никто не узнал, то в Питере наверняка не узнают.

Тут произошёл инцидент, несколько взволновавший

Шульгина: кто-то стукнул два раза в окно. Якушев вышел и вернулся с неизвестным человеком, который передал пакет и, сказав по-польски: «Довидзеня30, пан», ушёл. О нем сообщили Шульгину: «Связной из польского посольства.

Принёс пакет из Варшавы, направленный с диппочтой».

Это была инсценировка, чтобы убедить Шульгина в солидности «Треста».

Шульгин заговорил о Польше, о лимитрофах: «После переворота их придётся терпеть в течение нескольких лет».

Потом о Климовиче как мастере конспирации, которого незаслуженно оттёрли Кутепов и кутеповцы. «Они и

Врангеля не допускают к „Тресту“, видимо из ревности».

Якушев заметил, что «Трест» находит политику Врангеля неправильной. «Трест» считает себя подвластным

Николаю Николаевичу, но не докладывает ему, как ведёт дело, а ставит перед фактом.