Эти сведения были очень важными.

Сусанин со своей жаждой деятельности был опасен, но

Коринский и Андреев проявляли вялость. Это устраивало

«Трест». Кутепов хвастал, что у него есть свои люди в

России.

Опаснее всего было настроение «племянницы». Возвратившись из Парижа, она заговорила о том, что Якушев ведёт двойную игру. На квартире Стауница происходили долгие разговоры по поводу работы «Треста».

Мария Захарченко ходила из угла в угол, курила, содрогалась от нервного возбуждения. Стауниц слушал её, мрачно уставившись в пол.

– Я тебе говорю: Якушев ведёт двойную игру, для меня это ясно как день.

– Двойную игру? С кем же он связан? Неужели с ГПУ?

– С кем-нибудь из оппозиционеров!

– Он не так глуп, чтобы, создав «Трест», подчинить его

Троцкому. Оппозиционеры его используют и вышвырнут.

Вернее всего, он работает на себя. Он мыслит себя руководителем восстания, будущим премьер-министром, это вернее.

– Хорошо! Но почему же он медлит? Почему сдерживает наших людей?

– Ты опять о терроре?

– А ты разве против? – Она остановилась и, закусив губу, смотрела на Стауница неподвижным взглядом, в упор. В этом смертельно-бледном лице, в расширенных зрачках было что-то пугающее и гипнотическое, подавляющее волю человека. Стауниц понял, почему Гога Радкевич смотрел на неё преданными глазами верной собаки.

– Кто тебе сказал, что я против террора? О терроре мы поговорим после… Надо разобраться в Якушеве. Ты сама говорила, что он твёрдо верит в падение советской власти.

Мне кажется, что он просто не считает нужным ускорять события, и знаешь почему? Потому что рассчитывает, что за это время сойдут на нет претендующие на власть эмигрантские зубры и «Трест» все возьмёт в свои руки. С Кутеповым он думает сговориться, Якушев нужен Александру Павловичу для внешних сношений…

– А мы должны сидеть сложа руки? Нет, милый!

Она вдруг бросилась к нему и схватила за плечи: