– Ты что же? Его оправдываешь?

– Сумасшедшая! С какой стати? Я не из тех, кого устраивают бесконечные оттяжки. Ты, кажется, меня узнала. На кой черт я занимаюсь коммерческими комбинациями, превращаясь в нэпмана? Нужна мне моя контора на Болоте! Или игра в карты по ночам! Ну, коммерческие комбинации – куда ни шло. Ты, знаешь, это хорошо маскирует меня от ГПУ. Но, честно говоря, я просто не знаю, куда девать энергию! Что меня ждёт, даже в случае удачи переворота? Якушев! Он – на коне! Он создал «Трест», он его душа.

– А ты?

– Я – за кулисами. Я ни на что не могу рассчитывать. Я

не государственный деятель, самое большее, на что я могу надеяться, – это должность начальника тайной полиции, да и меня вытеснит старый полицейский волк Климович.

– Какая скромность! Если хочешь знать, ты должен руководить «Трестом», а не этот питерский чиновник

Якушев. И я это говорю не потому, что ты мне по душе. Я

умею оценивать людей, несмотря ни на что! Я спрашиваю тебя – ты против террора?

– Подожди… Представим себе, что покушения и диверсии не удались, не вызвали восстания. Всегда надо предвидеть неудачу, тем более что Гучков лгун и никаких газов нет. Скрыть участие «Треста» невозможно, чекисты перевернут все вверх дном и найдут ниточку, которая ведёт к такой большой тайной организации. Это чудо, что мы до сих пор существуем. Тогда Якушев должен будет уйти в подполье, а ничего для ухода в подполье не подготовлено.

Он это знает и потому против террора.

Она все ещё шагала из угла в угол, потом остановилась.

По телу её прошла судорога. «Тигрица, – подумал Стауниц,

– такая кого хочешь застрелит, не задумается».

– Слушай, – наконец сказала она, – может быть, ты рассуждаешь умно и верно, но я так больше жить не могу!.

Что, если перехитрить Якушева, готовить покушение с его ведома, а самый момент держать в тайне или сказать

Якушеву в последний момент, тогда все станет ясно, он окажется перед дилеммой: или идти с восставшими, или показать себя предателем.

Она села рядом, жарко дыша:

– Ты – настоящий человек! Ты должен руководить всем, именно ты! Так я говорила Кутепову в Париже. Ты поедешь в Париж и возьмёшь все в свои руки. Для начала поедешь с Потаповым и Якушевым. Они представят тебя как одного из главных в «Тресте», потом мы их отодвигаем, и остаёшься ты.

Так протекали часы в разговорах, строились планы.

Стауниц до сих пор обо всем добросовестно докладывал