Иветта. Власов вышел из метро. Это была рабочая окраина.

Магазины, дома, рынок – все не похоже на центр Парижа.

На улице, перед входом в магазин, торговали рабочей одеждой, прочными башмаками, кепи из грубой шерсти, скромной хозяйственной утварью.

Был воскресный день, рабочий люд уже толпился у стойки углового кафе, попивая дешёвое белое винцо и рассуждая о политике. «А я тебе говорю, что большевики правы, они разделались с хозяевами, и они правы!» – кричал парень в клеёнчатой блузе. Снова разгорелся спор, парень допил своё вино, сел на велосипед и укатил.

Дюваль жил где-то поблизости, кажется именно в этом угловом доме, где внизу кафе. Завернув за угол, Власов увидел вход, распахнутую дверь и в конце коридора деревянную винтовую лестницу, выщербленные ступени, железные грубые перила. Он не помнил точно этаж, где жил

Дюваль, – на каждую площадку выходили двери трех квартир, какая из них квартира Дюваля? Когда Власов поднялся на четвёртый этаж, то услышал – внизу кто-то, тяжело дыша, поднимается по лестнице. Вряд ли его проследили, но все же он решил остановиться на последнем этаже и посмотреть вниз. Человек, продолжая подниматься, поднял голову, равнодушно посмотрел на Власова. Тот решил сделать вид, что спускается, и пошёл навстречу.

Лестница была очень узкая, и они столкнулись.

– Monsieur, – сказал Власов.

Человек кивнул и повернулся. В этом месте в окно падали солнечные лучи, и лицо Власова оказалось на свету.

– Pardon, monsieur…

– Жан? Дюваль!

Они обнялись и долго стояли в изумлении.

А потом было то, чего следовало ожидать. Они сидели в крошечной комнатке – столовой, против Власова сидела пополневшая, похорошевшая Иветта, и у неё на коленях трехлетняя дочь… О многом могли говорить люди, которые не виделись больше восьми лет! Жан принёс из кухни бутыль вина в плетёной корзине, вино было из деревни, подарок свёкра Иветты к Новому году. Они выпили вино на радостях по случаю встречи. Больше всех говорил Жан, он всегда был разговорчивым собеседником.

– Я все тот же, – кричал он, хлопая по плечу Власова, –

то есть не совсем тот. После съезда в Туре я стал членом

Коммунистической партии, мы помогаем Советам всем, чем можем, и теперь, как в девятнадцатом и двадцатом годах, когда Мильеран, Клемансо – старый беззубый тигр –

послали наших солдатиков и матросов на юг России и они вернулись оттуда красными!. А ты? – Он вдруг заглянул в глаза Власову. – Ты, я надеюсь, не из этих господ, которые удрали из России от революции? Знаешь, время идёт…

Власов рассмеялся.

– Да, время меняется, и мы вместе с ним. Но я все такой же, как в те времена, когда мы встретились на заводе Аллэ и Камарг.